Люди в темном салоне тоже не обращали на меня никакого внимания, меня это устраивало. Думаю, кто-то из них рискнул бы потревожить меня, только если музыка в моих наушниках стала бы слышна на весь автобус. Но такого, разумеется, я не собиралась допускать. Голова слишком болела, чтобы включать «Limp Bizkit» на всю мощность.
Так мы и ехали до второго поста, расположенного в соседнем селе. Это была примерно половина пути до города. Тут наш автобус остановили, и я сразу подумала, что в этот раз мы просто так не отделаемся. Водитель включил свет по всему салону, ударивший по глазам сильнее кулака. Прокатилась волна возмущенных вздохов и перешептываний только что проснувшихся людей.
Входная дверь тем временем с шипением отъехала, и в проеме появился мужчина в ярко-желтом жилете с отражающей надписью «ДПС». Он попросил водителя взять все необходимые документы на транспорт и пройти с ним на пост для проверки. Водитель послушался, оставляя автобус открытым, и мы сразу же поняли, зачем. В салон вошел какой-то очень серьезный парень, он кивнул водителю: «Как обычно» и посоветовал ему отметиться на посту.
В ярком искусственном свете салона, контрастирующем с дождливой утренней темнотой снаружи, освещаемой редкими огнями гостиниц, я сонными глазами едва могла рассмотреть появившегося молодого человека. Это был крепыш среднего роста с пепельными волосами, короче и точнее не скажешь. Крепыш – вот какое слово пришло мне на ум спросонья, и это все, что я могла придумать на тот момент. Мое внимание приковала его славянская внешность, весьма привлекательная, с твердыми чертами и вся какая-то русая, добрая, хоть и очень сосредоточенная. Одет он был непримечательно, в камуфляж бежевого света и куртку-ветровку в тон.
Парень осматривал всех присутствующих около секунды, затем шумно двинулся по салону. Мы поняли, что это проверка, и внутренне подготовились к тому, что, возможно, кто-то из здесь присутствующих окажется террористом. Я пыталась пробудить себя ото сна, чтобы встретить пристальный взгляд в более-менее презентабельном виде. Ведь парень, и правда, с каждой секундой приобретал все более приятные черты.
Наконец, он остановился напротив моего ряда и, скользнув по мне безынтересным взглядом, изучающе уставился на лицо моей соседки. Затем он положил пальцы на ее руку и сказал:
– Подготовьте ваши документы на проверку, девушка.
И двинулся дальше по салону, продолжая всматриваться в лица. Моя славянская внешность заставила его просмотреть меня, что было очень грустно само по себе. Соседка, видимо более похожая на нерусскую, чем я, закопошилась, роясь в сумке в поисках документов.
Впервые в жизни я жалела, что я шатенка, а не брюнетка, что мои глаза зеленые, а не карие, а в коже нет и намека на смуглость. Впечатления произвести не вышло, ведь проверяющий не обратил на меня никакого внимания, кроме профессионального интереса. Да и получилось бы его произвести с моим сегодняшним видом – это еще вопрос.
На обратном пути молодой человек вновь остановился около нас, и соседка в гнетущей тишине испуганных людей протянула ему свои документы. Я даже не смотрела на нее ни разу, как села, а уж в лицо и подавно не заглядывала, но почему-то была уверена, что она не террористка. После тщательной проверки девушка была удостоена сурового кивка, означающего, что все в порядке. Хотя по каменному лицу юноши с пепельными волосами нельзя было сказать, будто он доволен (по его выражению вообще было трудно о чем-либо судить, настолько бесстрастно оно оставалось с самого момента появления), проверяющий неохотно вернул паспорт обладательнице. Меня он до сих пор в упор не замечал, хотя стоял прямо надо мной.
Я не отрывала от него взора, настолько заинтересованного в этой профессиональной выдержке, что хотелось выйти за ним и проверить, со всеми ли он так сдержанно себя ведет. Но внимание крепыша пало на меня только в тот миг, когда он уже собирался покидать автобус. Уже обхватив рукой поручень и опустив одну ногу, он вдруг застыл, вновь заставляя все разговоры в салоне смолкнуть, в последний раз окинул пассажиров поверхностным прищуренным сканером и остановился на мне.
Может, его насторожил мой огромный дутый пуховик, под которым легко могли поместиться хоть десять поясов террориста-смертника, а может, что-то еще. Не знаю. Да только он передумал и стремительно направился ко мне. Я испуганно сжалась, вспоминая, брала ли вообще с собой какие-нибудь документы?
– Ваши документы, девушка? – попросил крепыш таким строгим тоном, что я почувствовала себя настоящей преступницей.
В салоне царила могильная тишина, пока я открывала сумку и с довольным лицом протягивала ему паспорт. Якобы вот, на тебе, никакая я не террористка, что, съел? Одновременно я понимала – это чистое везение, потому что я никогда не имела привычки следить за местоположением своих документов.
Парень стал очень внимательно, даже дотошно изучать каждую страничку, просматривая ее по несколько раз. Но, так и не найдя, к чему придраться, вернул мне паспорт, бесцветным голосом пожелав:
– Счастливого пути.
Я не сочла нужным отвечать, чувствуя себя будто опозоренной прилюдно. Он так долго проверял меня, что любой мог бы подумать, будто я, и правда, подозрительная личность. А я ненавижу, когда меня подозревают в том, чего я не совершала. Господи, да он проверял меня даже дольше, чем любого мигранта в этом автобусе. Меня, простую студентку второго курса, типичной русской внешности, в ужасном состоянии после праздников едущую на учебу! Внезапно к голове подкатила такая жгучая злость, что я так и сидела, вперив глаза в удаляющуюся спину в бежевой куртке под цвет камуфляжного костюма. Эта спина как будто бы ухмылялась.
Вернулся водитель, и перед тем, как окончательно выскочить из автобуса, крепыш посоветовал ему, как себя вести и что говорить на следующих постах, если нас захотят проверить. После чего пепельный вышел из ярко освещенного салона в утреннюю дождливую мглу. Дверь за его спиной закрылась с тем же шипением, а водитель, пряча документы в бардачок над головой, спросил нас:
– Ну что, все на месте? Никого не утащили?
Мы немного развеселились и начали вразнобой отвечать ему, что все, вроде, живы-здоровы. После серии шуточек водитель выключил освещение, режущее глаза, за что все были ему несказанно благодарны, и уже садясь за руль, заговорщически добавил:
– Это ж вас ФСБ проверяли, вот как все серьезно.
После этих слов мой сон как ветром сдуло. ФСБ, значит. Так вот, почему крепыш так специфически себя вел? Вот откуда этот проникающий взгляд-сканер, беглый и цепкий? Вот почему, когда он прошел мимо, меня словно волной обдало? Это был не ветер, как я решила, эта была волна его самоуверенности и профессионализма. И отсюда же ощущение, будто рядом с тобой военный, – лицо строгое, фразы
