Но для короля Анакреона — старого, уже умершего, и нового, еще молодого внука, который сидел сейчас на троне, — он был просто могущественным послом, которого одновременно боялись и которому завидовали.
В целом это была неприятная работа, и его первое за три года путешествие на Основание, хотя и вызванное неприятной необходимостью, было для него как долгожданные каникулы.
И так как не в первый раз приходилось ему путешествовать в строгой секретности, он вновь применил к жизни эпиграмму Хардина.
Он переоделся в гражданское платье и взял билет второго класса на пассажирский лайнер, отбывающий на Терминус. Прибыв на Основание, он пробрался сквозь толпу пассажиров на космодроме и позвонил в зал Совета из городского видеоавтомата.
— Меня зовут Янг Смит, — сказал он. — На сегодняшнее утро мне назначена встреча с мэром.
Молодая женщина с безжизненным лицом, хотя и достаточно деловая, на другом конце провода сделала второе переключение, обменялась с кем-то двумя-тремя быстрыми фразами, а затем сказала сухим механическим голосом:
— Мэр Хардин примет вас через полчаса, сэр.
Экран видеофона померк.
После этого посол купил последнее издание местной газеты, неторопливо прошел городской сад и, усевшись на первую попавшуюся пустую скамью, прочитал передовую статью, спортивные новости и уголок юмора. Когда полчаса истекли, он встал, засунул газету под мышку и пошел в зал Совета, где представился.
За все это время его так никто и не узнал потому что он вел себя как самый обычный гражданин, и некто не обратил на него ни малейшего внимания.
Хардин взглянул на него и ухмыльнулся.
— Берите сигарету. Как путешествие?
Вересов потянулся за сигаретой.
— Любопытно. Рядом со мной в каюте путешествовал священник. Он ехал на Терминус, чтобы пройти специальный курс по приготовлению радиоактивных синтезов — для лечения рака.
— Но ведь он не называл это так, а?
— Еще чего! Для него это была святая вода.
Мэр улыбнулся.
— Продолжайте.
— Он вовлек меня в спор и долго и старательно пытался извлечь из меня болезнь материализма.
— И он не узнал своего первосвященника?
— Без моей алой мантии? Кроме того, он был со Смирно. Это просто удивительно, Хардин, как быстро повсюду воцарилась религия науки. Я написал эссе по этому поводу — для своего собственного удовольствия — опубликовать, конечно, не придется. Подходя к проблеме социологически, можно видеть, что когда старая Империя стала гнить по краям, наука, как таковая быстро забылась на окраинных мирах. Чтобы вновь восстановить ее, пришлось представить все совершенно в ином свете, и моментально все стало на свои места. Это особенно хорошо видно, если применить символическую логику.
— Интересно!
Мэр закинул руки за голову и внезапно сказал:
— А сейчас расскажите о положение на Анакреоне!
Посол нахмурился и вынул сигару изо рта. Он с отвращением взглянул На нее и положил в пепельницу.
— Что ж, положение очень плохое.
— В противном случае вас вы здесь не было.
— Да уж. Вот как обстоят дела. Наиболее важным человеком на Анакреоне является Принц Регент Венис, дядя короля Леопольда.
— Знаю. Но ведь на следующий год Леопольд станет совершеннолетним? Кажется ему будет шестнадцать?
— Да в феврале.
Вересов замолчал, затем сухо добавил:
— Если доживет. Отец короля умер при подозрительных обстоятельствах. Во время охоты пуля попала ему в грудь. Это рассматривалось как несчастный случай.
— Гмм… кажется, я помню Вениса еще с тех пор, когда мы вышвырнули космический флот с Терминуса и я попал на Анакреон. Это было еще до вас. Дайте-ка мне подумать. Кажется, это такой мрачный молодой человек с копной черных волос и косой на один глаз. У него еще такой смешной крючковатый нос.
— Он самый. Он остался косым, и нос у него такой же крючковатый, и волосы поседели. Он не чист на руку. К счастью, он самый большой дурак на всей планете. Считает себя необычайно умным и проницательным, так что все его намерения видны насквозь.
— Так обычно и бывает.
— Он считает, что если надо разбить яйцо, то делать это надо по меньшей мере атомным бластером. Вспомните налоги, которыми он хотел обложить имущество храма два года назад, когда умер старый король. Помните?
Хардин задумчиво кивнул головой, потом улыбнулся.
— Жрецы подняли шум.
— Они подняли такой шум, что его можно было слышать на Лукреции. С тех пор он стал более осторожным, но все-таки умудряется устраивать неприятности. В какой-то степени нам это и не очень выгодно, слишком он уверен в себе, прямо таки безгранично.
— Возможно, он этим компенсирует свой комплекс неполноценности. Младшие сыновья королевского рода обычно этим страдают.
— От этого не легче. Он все еще кричит о том, что надо напасть на Основание. Он даже не пытается скрывать своих мыслей. И его положение позволяет ему это делать, с точки зрения вооружения. Старый король создал великолепный космический флот, и Венис не дремал два последние года. Даже эти налоги на имущество храма он думал употребить на дальнейшее вооружение, а когда у него ничего не получилось, он вдвое увеличил обычные налоги.
— Были какие-нибудь беспорядки?
— Ничего серьезного. Послушание властям — было текстом каждого призыва в королевстве многие недели. Мы сами провели много служб по этому поводу. Не скажу, правда, что Венис высказывал нам какую-нибудь особую признательность.
— Ну, хорошо, я понял всю подоплеку. А теперь, что случилось? — Две недели тому назад купеческий корабль с Анакреона обнаружил в космосе старый военный крейсер бывшего имперского космофлота. Он плавал в космосе по меньшей мере три столетия.
В глазах Хардина сверкнул интерес. Он выпрямился.
— Да, я слышал об этом. Навигационное бюро прислало мне петицию с просьбой предоставить им корабль с целью изучения. Как я понял, он находится в хорошем состоянии.
— В слишком хорошем, — ответил Вересов сухо. — Когда Венис на прошлой неделе получил письмо с просьбой передать крейсер Основанию, у него чуть было не случились конвульсии.
— Он мне еще не ответил.
— И не ответит — разве что пушками, по крайней мере он так считает. Видите ли, он пришел ко мне как раз в день моего отъезда и попросил, чтобы Основание привело этот крейсер в боевую готовность, а потом передало его комическому флоту Анакреона. У него хватило нахальства сказать, что ваше письмо от прошлой недели указывает на намерение Основания атаковать Анакреон. Он сказал, что отказ починить и привести в боевую готовность космический крейсер только подтверждает его подозрения, и прибавил, что тем самым мы вынуждаем его принять меры по защите Анакреона. Вот его собственные слова. Мы его вынуждаем! И вот почему я здесь!
