Еще со времени службы в армии Рэгл гордился своей силой и ловкостью. Но когда теперь он поднял край стола всего на высоту опущенных рук, лицо у него налилось кровью и он начал задыхаться. Когда же Вальтер перехватил свой конец «как следует» и сделал первый шаг, стол угрожающе закачался. На лестнице он все время предательски вырывался из рук Рэгла.
Им три раза пришлось опускать стол на ступеньки. Один раз для того, чтобы Рэгл мог отдохнуть, и еще два раза потому, что стол зацеплялся за что-нибудь крышкой и приходилось его разворачивать. Наконец его выволокли наверх и втащили в комнату. С глухим стуком стол выскользнул из затекших пальцев. Дело было сделано.
— Я очень признательна вам, мистер Гамм, — сказала миссис Кейтельбейн. — Она задержалась на лестнице, гася свет. — Вы не слишком устали? Стол оказался намного тяжелее, чем я думала.
Ее сын смотрел на Рэгла с прежним застенчивым любопытством.
— Вы тот самый мистер Гамм, победитель конкурса? — спросил он.
— Тот самый, — все еще тяжело дыша, ответил Рэгл.
Лицо мальчика выражало нерешительность.
— Может бьпгь, мне бы не следовало спрашивать вас об этом… но мне всегда хотелось узнать у кого-нибудь, кто выигрывает в конкурсах большие деньги: вы относитесь к этому как к везению или как к честно заработанному вознаграждению… ну, как юрист, который выигрывает процесс? Или как какой-нибудь знаменитый художник, который получает за свои картины миллионы?
— Это очень большой труд, — сказал Рэгл. — Я не могу к этому относиться иначе. Это занимает у меня восемь — десять часов в день.
— Да, я понимаю, — кивнул мальчик.
— А каким образом вы начинали? — спросила миссис Кейтельбейн.
— Понятия не имею, — засмеялся Рэгл. — Увидел в газете схему, зачеркнул квадратик и послал. Это было почти три года назад. Все само собой получилось. Первая же моя схема выиграла.
— А мои — нет, — сказал Вальтер. — Я так ни разу и не выиграл, хотя участвовал раз пятнадцать.
— Мистер Гамм, — сказала миссис Кейтельбейн, — перед тем как вы уйдете, я хочу сделать вам небольшой презент. Вы очень помогли нам. Подождите минутку.
«Подарит пару домашних булочек», — засмеялся про себя Рэгл.
Но она вернулась, держа в руках яркую переводную картинку.
— Это для вашей машины, — сказала миссис Кейтельбейн, протягивая картинку Рэглу. — Ее можно наклеить на заднее стекло. Это — эмблема Общества гражданской обороны. Ее надо опустить в теплую воду. Бумага отойдет, а сама эмблема останется на стекле машины.
Она радостно улыбалась Рэглу.
— У меня сейчас нет машины, — как можно любезнее улыбнулся в ответ Рэгл.
— Простите. — На лице миссис Кейтельбейн изобразилось смятение.
У Вальтера вырвался глуповатый, но достаточно добродушный смешок.
— В таком случае вы можете налепить ее сзади на свою куртку!
— Извините, — повторила в полнейшем смущении миссис Кейтельбейн. — Как бы то ни было, я вам очень признательна. Мне бы хотелось отблагодарить вас, но сейчас ничего не приходит в голову. Я постараюсь сделать наши занятия как можно более интересными. Правильно?
— Великолепно, — улыбнулся Рэгл. Он взял пальто. — Мне пора. До вторника. Я буду в два часа.
В углу комнаты на стуле возле окна он увидел что-то вроде макета. Он остановился, чтобы рассмотреть его.
— Мы будем использовать его в наших занятиях, — сказала миссис Кейтельбейн.
— Что это? — спросил Рэгл.
Макет изображал военное укрепление: пустой широкий плац с фигурками солдат, занятых повседневными делами. Все было выполнено в зеленовато-коричневых и серых тонах. Рэгл коснулся рукой пушечного ствола, торчавшего из амбразуры. Он был вырезан из дерева.
— Очень все натурально, — похвалил Рэгл.
— Мы сделали много таких макетов, — сказал Вальтер. — Я имею в виду ребят младших классов. В прошлом году мы жили в Кливленде, и там у нас была школа Общества гражданской обороны. Мама забрала макеты с собой. Я думаю, больше они никому не были нужны.
Он снова засмеялся своим глуповатым смехом. Смех был не злой, но какой-то нервный.
— Это точная копия форта Мормон, — сказала миссис Кейтельбейн.
— Ну, черт возьми, — заметил Рэгл. — Я очень интересуюсь всякими такими штуками. Я участвовал во Второй мировой войне, там, на Тихом океане.
— Я что-то такое читала про вас, — сказала миссис Кейтельбейн. — Вы знаменитость. Какой журнал ни откроешь, обязательно найдется заметка про вас. Это правда, что вы поставили рекорд беспроигрышного участия в конкурсе?
— Пожалуй, да, — согласился Рэгл.
— А вы принимали участие в настоящих боях на Тихом океане? — спросил Вальтер.
— Нет, — искренне сознался Рэгл. — Мы еще с одним парнем проторчали все время на крошечном островке, на котором росло несколько пальм и стояла хибарка из рифленого железа. У нас был радиопередатчик и метеорологические приборы. Напарник следил за погодой, а я передавал его данные в штаб военно-морских сил, куда-то за несколько сот миль к югу от нас. Это занимало около часа в день. Все остальное время я лежал в тени и пытался разобраться в погоде. Я всегда пытался предсказать, какая будет погода хотя бы завтра. Это не входило в наши обязанности. Мы должны были только передавать показания приборов, а они уже составляли прогноз. Но у меня это очень хорошо получалось. Я мог посмотреть на небо, потом на приборы, и мне этого вполне хватало. Мои предположения чаще всего сбывались.
— По-видимому, знание погодных условий было очень важно для военных? — спросила миссис Кейтельбейн.
— Конечно. Внезапный шторм мог сорвать операцию по высадке десанта или разбросать конвой транспортных судов. Это могло изменить весь ход военных действий.
— Наверное, там вы и натренировались, — сказал Вальтер. — Делая умозаключения о погоде.
— Точно, — засмеялся Рэгл. — Именно этим мы и занимались. Только не умозаключениями, а пари-заключениями. Я говорил, что в десять часов будет дождь, а он говорил, что дождя не будет. Нам удалось промаяться дурью таким образом несколько лет. А еще мы пили пиво. Раз в месяц нам доставляли продукты. Паек включал в себя определенное количество пива. Мы числились взводом. Поэтому пиво привозилось на целый взвод… У нас была только одна проблема: отсутствие холодильника. Вот мы и пили изо дня в день теплое пиво.
«Интересно, почему это вдруг вспомнилось?» — подумал Рэгл.
С тех пор прошло двенадцать-тринадцать лет. Ему было тогда тридцать три. Он работал механиком в прачечной, когда пришла повестка в армию.
