Теор пожал плечами, стараясь сохранять хладнокровие. Чалхиз оказался куда проницательнее, чем он ожидал.
— Народ вам тоже не поверит, — сказал он. — Кто даст гарантию, что ваша орда-не нападет на мирное население, как только мы откроем городские ворота?
Чалхиз расхохотался:
— Придется уж вам положиться на мое слово. И на наш здравый смысл тоже. Подумай, Теор: наше племя немногочисленно и к тому же мало смыслит в земледелии. Чтобы прокормиться, многим воинам придется стать фермерами. К тому же, захватив Медалон, мы унаследуем и ваших многочисленных врагов-варваров. Какой же смысл рисковать армией, посылая ее в опасную погоню за вами? Сам видишь, мир выгоден для обеих сторон. Согласен?
Теор почувствовал, что силы понемногу начинают возвращаться к нему.
— Вот что я тебе отвечу, Чалхиз, — сказал он. — Лучшая часть нашей армии уцелела в сегодняшней бойне и ушла в горы. Вскоре она получит солидное подкрепление и возвратится. Вам придется уничтожить наярров до последнего, прежде чем вы захватите Медалон. В любом случае улунт-хазулы обречены.
Чалхиз взвыл от ярости, и, словно вторя ему, небо сотряс оглушительный раскат грома.
Успокоившись, вождь продолжил прежним, спокойным тоном:
— Мы пробудем в этих местах еще несколько дней, готовясь к походу на наярров. Я отделю тебя, Теор, от остальных пленников, дабы ты мог подумать как следует над моим предложением. Иначе я собственноручно разрежу тебя на куски перед городской стеной — в назидание твоим соплеменникам.
Чалхиз позвал стражника и приказал увести пленника, а сам выразительно повернулся к нему спиной.
Воин крепко схватил Теора за запястье. Тот послушно вышел из юрты и последовал за улунт-хазулом в другой конец лагеря. Здесь стояла небольшая хижина, наспех сооруженная из неотесанных бревен. Охранник грубо втолкнул в нее пленника и встал у входа с копьем в руке. Вспышки молний то и дело освещали несущиеся на север облака. За ними следовали все приближающиеся раскаты грома. Наконец на землю упали первые капли. Дождь быстро набирал силу и скоро превратился в сплошной хлещущий поток.
Теор прилег в углу. Он испытывал злое удовлетворение от мысли, что охранник сейчас мокнет около входа, но скоро на смену злорадству пришло отчаяние. Что он может предпринять в таком безнадежном положении? Захватчики одержали победу. Вместе с Элкором и Норлаком на дно моря ушли их мудрость и твердость. Чужаки готовятся к осаде города. Они могут без труда взять его в кольцо и начать вовсю хозяйничать на всей территории Медалона. А время идет к сбору урожая… С таким трудом возделанные земли могут быстро запустеть, а с ними одичают и оставшиеся в живых наярры. Вчерашние свободные фермеры и ремесленники могут стать жалким скотом, погоняемым кнутами улунт-хазулов. Неужто и его будущий ребенок, которого носит Линанта, станет рабом?
— Теор!
Он вскочил, удивленно озираясь. И не сразу понял, что голос доносится из диска коммуникатора.
— Теор, это Марк. Ты слышишь меня?
Наярр дрожащей рукой поднес диск к губам.
Слышу, — едва скрывая волнение, ответил он. — Почему ты так долго молчал?
Внезапно молния вспыхнула так ярко, что он отчетливо разглядел фигуру часового, терпеливо стоявшего у входа. Чужак не обернулся — в шуме ветра и реве волн он не расслышал голосов внутри хижины.
— Я был очень занят, Теор, — после паузы вновь послышался голос землянина. — Только сейчас у меня появилась возможность выйти на связь с тобой через Джоком. Как дела, друг?
Теор в нескольких словах рассказал о случившемся.
— О, черт побери! — пробормотал Фрэзер, выслушав его.
— А что случилось с тобой, брат? — спросил Теор.
Воздух заметно похолодел. Давление повысилось настолько, что при дыхании в жабрах ощущалась глухая боль. Теор вспомнил, что Фрэзер рассказывал ему о климате Ганимеда. Там было настолько холодно, что аммиак лежал на его поверхности в виде снега. Атмосфера Юпитера сохраняла тепло, но по ночам часть его уходила туда, к мертвым каменным шарам, которые Фрэзер называет лунами. От мысли, что его друг находится так далеко, юпитерианин невольно вздрогнул.
— Теор, я так встревожен тем, что ты рассказал! — наконец послышался голос землянина. — Теперь я буду бояться за тебя… — Фрэзер усмехнулся. — И за себя, кстати, тоже. Нас тоже разбили, Теор. Чужаки с космолета отбили атаку и теперь диктуют условия. Всем колонистам, принимавшим участие в сражении, приказано безоружными явиться в определенное место. А командиры космолета сейчас ведут переговоры с нашими лидерами об условиях капитуляции Ганимеда.
— Плохие настали времена, — мрачно сказал Теор. — Неужто все во Вселенной пошло наперекосяк? Но объясни мне, Марк — если враги так сильны, зачем они ведут с вами переговоры? — Ожидая ответа, он с надеждой подумал: «Возможно, где-то здесь и зарыта истина, которая очень может сейчас мне пригодиться. Ведь Чалхиз не зря оставил меня в живых!»
— Я могу только догадываться, чего хочет Свейн, — после паузы ответил Фрэзер. — Мы же идем на соглашение по очень простой причине: чтобы с колонистами не расправились самым жестоким образом. И чтобы в первую очередь не уничтожили Аврору. Не могу твердо утверждать, но мне кажется, что адмирал Свейн приписывает нам свой собственный фанатизм. Он нуждается в нас и потому готов идти на компромисс.
— Но у вас есть какая-нибудь надежда со временем вновь напасть на крейсер? Или вы полагаетесь только на помощь извне?
Песок под ногами Теора был сырым и холодным. Ожидая ответа, он потер ноги одна о другую, стараясь хоть немного согреться.
Фрэзер вздохнул:
— Не представляю, что и делать. Мы можем захватить одну из лунных ракет, но они не предназначены для полетов за пределы Юпитера. Вернее, полететь-то они полетят, но двигатели не смогут разогнать их до гиперболической скорости. Так что полет к Земле займет долгие месяцы. Свейн вернется туда гораздо раньше…
— Держись, Марк, — сказал Теор, не зная, как подбодрить друга. — Дела ваши плохи, но по крайней мере вас никто не гонит с Ганимеда. И враги — такие же люди, как и вы. Нам, наяррам, куда хуже сейчас…
Вновь вспыхнула молния, и вслед за ней оглушительно загрохотал гром, сотрясая землю. Гроза вновь приближалась.
— Не отчаивайся, Теор, быть может, мне удастся помочь вашему племени.
— Но как? — спросил Теор.
Несмотря на всю безнадежность положения, Теор испытал прилив надежды. Земляне имели столько удивительных вещей там, на небе. Быть может, они действительно сумеют для них что-то сделать?
