Ареф не представлял, как это может получиться, однако промолчал.
Во время т-марша к Лерне Зотик блаженствовал. Ареф окончательно помирился со Шкипером, и оба они что-то мастерили в мастерской. Вернее, Шкипер предоставил в распоряжение Арефа все двадцать четыре манипулятора, находящиеся там. Зотик только раз заглянул в мастерскую, и его бросило в дрожь: гибкие кольчатые руки метались по всему помещению; что-то пилили, точили, сваривали, резали, шлифовали. И среди этого кошмара восседал Ареф за слесарно-сборочным полуавтоматом. Больше Зотик в трюм не ходи, проводил время либо в спортзале, либо в каюте; ел, спал, в промежутках качал мышцы и упражнялся в боевых искусствах с кибернетическим гомункулусом.
Т-марш кончился как-то незаметно, Корабль подтягивался к Лерне на субсветовой скорости, не спеша тормозясь на трех жэ. Воспользовавшись этим, Зотик устроил спарринг-бой со своим гомункулусом. Тренировка при повышенной тяжести особенно хорошо оттачивала воинское искусство.
Вдруг сторожевая система засекла гамма-излучение прицела бризантного орудия канонерки.
Зотик примчался в центральный пост полуодетый, потный, взлохмаченный, после захватывающего спарринг-боя. Прыгая в кресло, заорал:
— Шкипер! Да передай же скорее наши позывные, пока они нас не распылили!..
— Я их уже четыре минуты пятнадцать и две десятых секунды передаю, — прозвучал хладнокровный бас.
— Тогда, включи на передачу все диапазоны!
— Задействована только нуль-пространственная связь, для радиосвязи слишком далеко…
Зотик заверещал фальцетом:
— Корабль эс, пи… О, черт! Да какие же у нас позывные?!.
Тут динамики прорычали:
— Мне плевать, какие у тебя позывные! Какого черта ты вперся в область бессрочного карантина?! Если через три минуты не повернешь оглобли, я влеплю тебе снаряд прямо промеж твоих бесстыжих глаз.
— Да как же я поверну, если мне только на торможение надо часов десять, и то, если я буду тормозиться на тридцати жэ… Нас ведь тут по палубе перегрузка размажет…
— Это твои проблемы… — хладнокровно обронил голос.
Зотик знал, мощь огня канонерки такова, что даже если силовые поля его Корабля поглотят всю энергию залпа, отдачей его ударит так, что внутри не останется ничего живого, и ни единого целого прибора, даже если все они успеют укрыться в амортизаторах. И в последней надежде он заорал:
— Подождите! Я от дядюшки Бубль-Гума!..
Тот, кто был на связи, видимо, отвернулся от микрофона и кого-то спросил в полголоса:
— Он от дядюшки?..
Говоривший не учел, что Шкипер мог усилить еле уловимый шепоток.
— Ну и что? — отозвался дребезжащий брюзгливый голос. — Этот надутый пузырь огребает деньги лопатой, а нам огрызки бросает. Думает, вся Галактика у него в кармане… Пора его шугануть, как следует, чтобы не скупился…
— Ну, шуганем… А что дальше? Будем тут со скуки дохнуть… Эй, парень! Ты слушаешь?
— Слушаю, слушаю! — откликнулся Зотик.
— Что нам дядюшка прислал?
— В каком смысле? — удивился Зотик.
— Ты что, под идиота косишь? — изумился голос.
— Н-ну-у… — затянул, соображая, Зотик. — Есть галлары…
— Нет, ты определенно издеваешься, скотина!
— Дай я в него снаряд влеплю… — кровожадно проскрипел второй голос.
Первый голос миролюбиво продолжил:
— Ты соображаешь, кретин, где мы тут потратим твои галлары?..
— Виски есть! — отчаянно закричал Зотик. — Много…
— Сколько? — сразу перейдя на деловой тон, осведомились на канонерке.
— Пять ящиков.
— Дай я ему врежу… — настойчиво попросил второй голос.
— Десять! — поспешно поднял ставку Зотик.
— Ладно, — наконец смилостивился первый голос. — Грузи в шлюпку, а корабль оставь на астроцентрической орбите за четвертой планетой. Смотри, не ошибись; шлюпку грузи, а не десантный катер…
Зотик с Арефом перетаскали на шлюпку лишь небольшую часть обширного корабельного запаса дешевого виски в пластмассовой компакт-таре. Зотик здраво рассудил, что для формирования взятки натурой можно и не трогать запас великолепной русской водки, и, уж тем более, не трогать свой капитанский винный погреб, под крышку набитый дорогими элитными спиртными напитками.
Так близко Зотик не видел канонерки ни разу в жизни. На шлюпку надвигалась летающая гора железа и титана, покрытых нейтридной отражательной пассивной броней. Щетинились стволами грозные орудийные башни, поводили острыми носами ракеты, хищно замерли, будто в засаде, торпеды с детонаторами "Звездного огня". Бризантные орудия с безобразными утолщениями компенсаторов отдачи у казенной части, настороженно смотрели во все стороны. Эти-то компенсаторы и позволяли канонерке вести огонь во все стороны, не отрабатывая двигателями на каждый залп. А генераторам защитных полей мог бы позавидовать любой супердредноут. Растопырили гигантские клешни абордажные захваты. По штатному расписанию военного времени на канонерке могло размещаться до батальона космической пехоты, и еще много чего еще, делающего ее непобедимой в бою.
Выпрыгнув на рубчатую сталь боевой палубы канонерки, Зотик с любопытством огляделся. Сколько жутких рассказов и легенд ходило среди пиратов о канонерках! И действительно: из первого яруса ячеек обслуживания торчали блистающие обновленным покрытием носы дюжины средних десантных катеров. Слева от входа в жилые помещения в три яруса разместились три эскадрильи планетарных истребителей. Здесь, в тускловатом свете ламп, они не выглядели грозными и кровожадными, как в бою; обожженная броня, вмятины и борозды на ней свидетельствовали, что и в истребители попадают бластерные разряды. Глупо искать на броне следы от бризантных снарядов, в угоду огневой мощи, у истребителя слабая силовая защита. А после попадания бризантного снаряда уже не остается ни брони, ни огневой мощи. Все остальное пространство аппарели занимали планетарные штурмовики. Каждый штурмовик, проносясь над поверхностью планеты, способен оставить за собой полосу выжженной земли шириной в тысячу километров.
Зотик немножко успокоило то, что разные вспомогательные суда; шлюпки, спасательные модули, баржи и прочая мелочь, стояли как попало на палубе, что свидетельствовало о бардаке и разгильдяйстве на борту.
Диафрагма двери приветливо распахнулась, Зотик шагнул через высокий комингс и нос к носу столкнулся с тремя людьми. Впереди стоял высокий, сухощавый, седой лейтенант и лицо его быстро наливалось бешеной злобой, а рука тянулась к рукоятке огромного армейского бластера, торчащей из открытой кобуры.
