— Дело не так плохо, как вам кажется. В свое время, в Лондоне, вы получили неплохое образование. На его базе сможете продвигаться дальше. Основы остались неизменными, наука только развивалась вглубь и вширь… — Врач встал, открыл дверь в соседнее помещение. — Вот — книги. Они к вашим услугам.
Северсон обвел жадным взглядом длинные шеренги книжных шкафов.
— Можно посмотреть?
— Прошу, без каких-либо церемоний. А я с женой сейчас приготовлю ужин, поэтому покину вас на часок.
Северсон зашел в комнату, вытащил наугад одну из книг. Это был трактат об анабиозе и оживлении животных.
Бывшему летчику, конечно, трудно было разбираться в специфических терминах, которыми изобиловал текст монографии, и все же он настойчиво вчитывался в строки и даже понимал их!
Неизвестно, сколько бы он так читал, если бы в комнате вдруг не раздался знакомый голос:
— О, наш пациент уже начал читать! Не рановато ли?
Северсон быстро поднял голову. В дверях возле Галльстрема стояла улыбающаяся Наташа.
«Может, она здесь уже давно? — вдруг пришло ему в голову. — А позволила она мне пойти пешком только для того, чтобы везде опередить меня и предупредить Галльстрема и весь Ярлсберг о моем приезде?»
Наташа лукаво улыбалась.
Было уже далеко за полночь, когда в кабинет академика Навратила на двенадцатом этаже Института физики в Праге вошла «девушка с Луны», Алена Свозилова и, положив на стол большой картонный футляр, тихонько села в сторонке.
Академик даже не пошевелился. Конечно, он заметил девушку, но не имел права распылять свое внимание: в эти секунды он лихорадочно манипулировал кнопками электронно-вычислительной машины.
И вот, наконец, стихло легкое жужжание; машина закончила сложные вычисления и выбросила в прорезь карточку с результатом. Академик Навратил переписал цифры в блокнот, вздохнул с облегчением, расправил плечи и, в знак приветствия, улыбнулся Алене. Она ответила ему тем же, нисколько не обижаясь, — таков был стиль отношений между ними.
— Замечание Чан-су дельное… — сказал академик так, будто и не было почти двухнедельного перерыва в беседе.
— Один ум хорошо, а два лучше. Траекторию следует изменить по его предложению… А что у вас?
— Зайцев сдержал слово! — победно улыбнулась Алена.
— Я хороший дипломат, ведь правда?
Она развязала тесемки и сняла крышку с футляра. Осторожно вытащила свиток чертежей и густо исписанные листы бумаги. Расстелила их на столе, прижав несколькими, попавшимися под руку, предметами.
Академик быстро пробежал глазами чертежи и столбики цифр, его взгляд задержался на последних строках приложенного письма:
«..Это свидетельствует, что Ваше предложение — выполнимо. Проект атомной электростанции, который посылаю Вам, проверен многочисленными экспериментами.
Рад был бы принять участие в испытании на Луне, — не забудьте пригласить! Рассчитывайте на меня также и при реализации Вашего отважного и грандиозного проекта.
Ваш Петр Иванович Зайцев.»Навратил склонился над большим, аккуратно выполненным чертежом.
— Взгляните, Аленка: электростанция просто безупречно дополняет наш проект!
— Ага, а взгляните-ка сюда! — победно протянула Алена исписанный формулами листок, — Петр Иванович отдает нам свое новейшее открытие! Энергия атомных ядер будет использована на семьдесят девять процентов!
— Не может быть! — вскочил Навратил. — Это — фантастика… А впрочем… — он сосредоточенно просматривал расчеты. — Да… так… Гм… Послушайте, да это же просто как в сказке!.. Вот что, милая девочка: спать вам сегодня не придется.
— Разве это впервой? — шутливо отозвалась Алена. — Всем в Праге известно, что академик Навратил не высовывает даже носа из лаборатории; более того, он потерял всякое представление о времени…
— Да, действительно… — Навратил задумался. — Какой сегодня день?.. Четверг?
Алена искренне рассмеялась:
— Ну, не правду ли я сказала?! Сегодня суббота, дорогой академик! Суббота, двадцать восьмого сентября…
— В таком случае до понедельника нам остается еще два дня. Как вы думаете, успеем ли за это время проработать весь материал и закончить проект?
Девушка немного смутилась:
— Вы хотели бы представить его на следующее пленарное заседание Академии?
— Я бы хотел, дорогая девчоночка, чтобы этот этап уже остался позади, — засмеялся академик. — Знаете, тяжело много лет таить в сердце свою мечту. Я не так флегматичен, как вам кажется: не забывайте, что я из словацкого Кийова и ожидание меня нервирует… Возможно, проект отклонят, и работать над ним дальше было бы напрасной тратой времени.
— Не могут отклонить! Проект, безусловно, осуществим. Но закончить его за два дня… — Алена заколебалась.
— …не успеем? — договорил за нее Навратил. — Что это с вами случилось? Я не узнаю вас!.. Разве не делал наш коллектив значительно большее, даже в более короткие сроки? Если распределим задачи, то в понедельник утром все будет готово. Надо только взяться как следует.
На лице Алены вспыхнул румянец, проступивший даже сквозь загар.
— Не думайте, что я хочу бежать с поля боя перед решающей битвой. Но…
— Но?.. — академик посмотрел на Алену удивленно, а потом хлопнул себя по лбу: — Ах, да, я совсем забыл! Ждете гостя!
— Я — нет. Но Академия… — поправила она смущенно.
— Конечно, конечно. Я перепутал… Итак, Северсон прилетает в Прагу сегодня?
— Да, в полдень. По поручению Академии я должна проводить его в Академический городок… А впрочем, Академия пригласила Северсона по вашему совету… — добавила она укоризненно.
— Если бы не доктор Свозилова, я бы не додумался до такого гениального предложения. Боюсь, что это был первый шаг к тому, чтобы потерять свою лучшую сотрудницу.
— Вы упрекаете меня так, будто ревнуете! — обиженно сказала Алена. — Разве вы не знаете, какая для меня честь работать с вами?.. А Северсон… Да я всего несколько часов разговаривала с ним в Москве, а после этого мы даже не виделись…
— Ладно, ладно! — улыбнулся Навратил. — Вы не понимаете шуток. Вот что: принесите и проверьте ваш проект кухни — это займет у вас несколько часов. До двенадцати справитесь — ну и езжайте себе на аэродром. Большего от вас я все равно не потребовал бы.
* * *
Алена Свозилова сказала правду: после той случайной встречи в Москве они с Северсоном больше не виделись. Но девушка не упомянула о своей переписке с ним и о видеофонных разговорах с врачом Галльстремом, которые касались исключительно состояния здоровья и самочувствия «человека из прошлого».
