— Не нужно было упоминать про Слона, — вдруг сказал Стоеросов. — И про камешки, и про кассеты — тоже не нужно.
— А вы откуда… — У меня аж дух перехватило. Ведь не мог он этого слышать, не мог!
— А вы у него спросите. — Милиционер кивнул на заднее сиденье. — Он знает.
Я оглянулся. За моей спиной сидел тот самый тип в морковном свитере и глумливо улыбался. Я резко подался вперед и чуть было не боднул лобовое стекло.
— Спокойнее, Николай Николаевич! — произнес Стоеросов, не отрывая взгляда от дороги. — Главное, не суетиться. Хочу вас обрадовать: ваши мытарства подходят к концу.
— Кто вы? — не удержался я от дурацкого вопроса.
— А вы еще не догадались? — Стоеросов добродушно усмехнулся. — Сейчас узнаете. Вот мы и приехали.
Автомобиль затормозил у моего подъезда. (Интересно, откуда он знает, где я живу?) Сержант вышел первым…
— А этот? — спросил я, оглядываясь на заднее сиденье.
— Не понял? — недоуменно вскинул брови Стоеросов. — Вы о ком?
Сзади никого не было. Опять исчез!
— А где…
— Вот что, не будем терять время попусту. Пошли скорее. Мне велено быль доставить вас домой.
— А если я вовсе не хочу домой? Тогда что?
— Хотите! — оборвал меня сержант. — И давайте не будем.
Я открыл дверь своим ключом. Стоеросов вошел следом за мной. В коридоре было темно, но в гостиной горел торшер. Неужели Маша вернулась? Или Васька объявился? Я вошел в комнату и остановился как вкопанный…
Такое иногда бывает во сне — в одном месте оказываются незнакомые между собой люди, которым никогда не встретиться наяву. Встречаются, словно старинные друзья, но ты-то отлично понимаешь, что все это не так. Бред какой-то!
То, что я увидел, было похоже на сон. Если бы я увидел здесь каждого из гостей порознь — куда ни шло, но… вместе!
У журнального столика сидел Евграф Юрьевич, на диване, аккуратно сложив руки на коленях, расположилась тетя Клава, а у окна стоял — кто бы вы думали? — Мокроносов!
— Позвольте, — удивился я, — ведь вы же должны находиться в тюрьме?
Мокроносов мягко улыбнулся. (И совсем он не похож на алкаша!)
— Спасибо вам, майор Пронин провел новое расследование, установил полную мою невиновность. И освободили меня в законном порядке.
— В законном? А что, могло быть освобождение незаконное? Побег, что ли?
— Именно побег! — обрадовался моей сообразительности Мокроносов.
— Вы что, все заодно? А Евграф Юрьевич? Вы тоже с ними?
— И-и, да он так ничего и не понял! — полуудивленно, полувопросительно пропела тетя Клава.
Евграф Юрьевич хлопнул ладонью по коленке и поднялся с кресла.
— Так, — произнес он, сверля меня взглядом, — пора расставить точки над «i». Официально заявляю вам, Николаи Николаевич: эксперимент закончен.
Если бы не Стоеросов, я, наверное, упал бы. Эксперимент! Магическое слово, которому была подчинена моя жизнь. Вчера Арнольд говорил, что эксперимент скоро закончится, да я не сообразил, что это может произойти так быстро. Выходит, и Евграф Юрьевич, мой шеф, и тетя Клава, соседка по подъезду, киоскер «Союзпечати», и Мокроносов, горький пьяница, и Стоеросов, сержант милиции, все они оттуда?… Вот это да! Наверное, у меня был настолько дурацкий вид, что тетя Клава хихикнула и сказала шефу:
— Ну что ж, реакция этого молодого человека подтверждает мнение Центра о высоком уровне засекреченности нашей агентуры.
— Не болтайте лишнего! — строго произнес Евграф Юрьевич, не сводя с меня взгляда. — Николаи Николаевич, вы проработали со мной много лет и знаете: все, что я делаю, я делаю всерьез. Не раз имели возможность убедиться, что я шутить не люблю. Вспомните хотя бы наш шахматный поединок. Прошу вас отнестись ко всему происходящему максимально ответственно. Да, мы действительно оттуда — с Большого Колеса. Вы поняли это только сейчас. Что ж, наша система конспирации надежна, согласен с Клавдией Аполлинариевной. Сеть наших секретных работников охватывает всю Землю. Наши люди повсюду: в каждом государстве, в каждом городе, в каждой общественной организации. Наиболее искусные агенты работают в правительственных органах. Мы всюду и везде. Перед вами только те, с кем вам лично пришлось иметь дело. — Евграф Юрьевич не спеша прошелся по комнате, потом продолжил: — Я счел необходимым сделать это небольшое вступление, чтобы вы ясно представляли себе, с кем имеете дело, какова наша роль в вашей судьбе, в эксперименте. Теперь о самом эксперименте. Мне как главе группы наших сотрудников на Земле поручено завершить его — лишить вас телепатических способностей. Это произойдет чуть позже. Мы подключим вас к специальному прибору (только теперь я заметил на столе небольшой перламутровый ящичек) и проведем операцию безболезненно и незаметно для вас. Вы уснете, а когда проснетесь, все будет кончено. Но это, повторяю, позже, а пока… пока можете задать нам несколько вопросов. Спрашивайте, Николай Николаевич, ибо для вас это уникальная возможность почерпнуть информацию. Официальный контакт с вами будет прерван навсегда. Итак?
То, что я услышал, поразило меня. Сознавать, что вся наша земная жизнь находится под пристальным вниманием инопланетной цивилизации, что ее эмиссары внедрены в человечество, было страшно. Я полагал, что наблюдение за мной и Землей в целом ведется исключительно из космоса, с орбитальных станций.
Борясь с волнением, я произнес:
— Ваше появление здесь действительно неожиданно. Но не это главное. Вступив в контакт с цивилизацией Большого Колеса, я приучил себя к неожиданностям… Какова цель вашего присутствия на Земле?
— Наблюдение, пассивное, созерцательное наблюдение — и ничего более, — ответил Евграф Юрьевич. — В качестве инопланетян нам строжайше запрещено вмешиваться в земные судьбы.
— В качестве инопланетян? — не понял я.
— Именно. Ибо как земляне, за которых мы выдаем себя, мы вмешиваться должны и обязаны. Мы участвуем в земной жизни на равных с вами. Каждый из нас несет определенную нагрузку, возложенную на наши плечи Центром. Я — заведующий лабораторией, стопроцентный администратор. Клавдия Аполлинариевна — киоскер и душа-человек. Стоеросов — бравый служака, а Илья Петрович, — он кивнул на Мокроносова, — деклассированный элемент, пьяница и кандидат в преступники.
— Вы что, действительно алкоголик? — спросил я Мокроносова.
— Увы.
— И пьете по-настоящему?
— Пью. Пью вот уже тридцать лет. Таково задание Центра.
— Но ведь вы гробите себя!..
— Успокойтесь, Николай Николаевич, — вмешался шеф, — наша медицина способна защитить здоровье секретных сотрудников. Против вашего алкоголя у нас есть надежное противоядие. Здоровье Мокроносова вне опасности.
