Он грохнулся на землю лицом вниз и остался лежать без движения.
Только теперь Джоа узнала в нападавшем Давида Эскудэ.
Реакция Рикардо была запоздалой, действия — неверными. Он попытался одновременно открыть дверцу машины и извлечь из кобуры пистолет. Пока поверженный Себастьян не подавал признаков жизни после «аварийного приземления», Давид в мгновение ока подскочил к джипу и, опередив замешкавшегося Рикардо, через проем окна обрушил на него пушечный удар левой. Рикардо довольно хорошо удержал удар, не поплыл, но инициативу утратил. Давид вцепился в него мертвой хваткой, рывком выдернул наружу и, придавая ускорение падению, нанес решивший исход поединка удар — ребром ладони в основание черепа.
Все произошло за считанные секунды.
Но противников у Давида было трое.
У Николаса Майораля тоже имелось оружие.
Джоа, увлеченная дракой, не заметила движения руки судьи. И только когда Давид повернулся в сторону джипа, перехватила его взгляд, обернулась и увидела вытянутую руку, сжимавшую пистолет.
И лицо Николаса Майораля.
Побелевший от напряжения указательный палец на спусковом крючке.
У Давида не было шансов увернуться или подскочить к машине и обезоружить противника.
Ярость придала Джоа сил. Будто вдруг включилась спрятанная внутри нее запасная батарея и привела в действие ускоритель в голове.
Глаза девушки лучились энергией.
В момент выстрела пистолет Николаса Майораля дернулся вверх.
Продырявленный металл крыши автомобиля отозвался жалостным эхом.
— В чем дело?! — воскликнул пораженный судья.
Рука с пистолетом опустилась.
С оружия ярость Джоа переместилась на его владельца.
Она действовала на него бесконтактно.
Взглядом опрокинула судью на спину и бросила на пол кабины — так ураганный ветер бросает забытую в непогоду на улице тряпичную куклу.
— Скорее! — Давид протянул Джоа руку, чтобы помочь выйти из джипа и вывести ее из ступора.
— Я не могу уехать без вещей моего отца! — крикнула Джоа и открыла заднюю дверь джипа.
Ее глаза встретились с застывшим взглядом Николаса Майораля, неподвижно лежавшего на полу.
— Не уезжайте с ним! — взмолился он.
Джоа взяла папку с бумагами отца и свою дорожную сумку.
— Это потерянное звено, клянусь богом! — кричал он. — Вы не понимаете этого, Джорджина! Потерянное звено!
Не обращая на него внимания, Джоа подошла к машине Давида, через опущенное заднее стекло забросила на сиденье вещи и уселась рядом с водителем.
Они тронулись с места, не оглядываясь.
Давид Эскудэ не произнес ни слова, пока они не выехали на основное шоссе и не оказались в относительной безопасности, так как по дороге двигались и другие автомобили.
— Как ты это сделала? — спросил он.
Джоа еще не оправилась от шока.
— Сама не знаю, — призналась она откровенно.
— Как это — не знаю? Вот это да! Ты не знаешь?!
— Да, не знаю! — почти с отчаянием воскликнула она.
— Ты же в момент выстрела каким-то образом отвела пистолет в сторону, а потом бросила этого типа — весом, наверное, в центнер — на пол!
Она опустила голову и провела рукой по лицу.
— Что ты чувствовала? — настаивал Давид.
— Ярость.
— Это — мощная сила, — согласился он, обгоняя туристический автобус. — Однако мне, сколько бы я ни ярился, ни разу не удалось сдвинуть с места даже небольшой камушек.
— Помолчи, — почти шепотом попросила Джоа. — Я вся дрожу.
— Если бы у меня были такие способности, думаю, я тоже…
— У меня нет никаких «таких» способностей, не будь идиотом!
— Нет? А что же тогда ты сделала? Элементарный опыт по телекинезу?
— Ты замолчишь или нет?! — взорвалась она.
Давиду очень хотелось погладить ее по руке. Но он сдержал порыв.
Глаза Джоа лихорадочно блестели.
— Ну же, будет.
— Не надо меня успокаивать!
— А что тебе тогда надо? — Он ударил кулаком по рулю. — Я на твоей стороне! Тебе это ясно? И надеюсь, ты хоть теперь понимаешь — у тебя есть только я!
Джоа отвела глаза. Она смотрела в окно, но не видела типичного для этих мест монотонного пейзажа, над которым расстилалась ночь.
— Что с тобой? — поинтересовался Давид.
— Ничего.
— Тебе гордость не позволяет признать это?
— Что у меня есть только ты? — с вызовом бросила она.
— Разве это не очевидно?
— Скажи, чем ты отличаешься от них?
— Тем, что я на твоей стороне! Этого тебе кажется мало?
— То есть ты — как бы блаженный, а они — сборище фанатиков. — Джоа сама не знала, почему ей хотелось задеть его.
— Знаешь, относительно первого определения, — оно неправильное.
— Вы преследуете мечту, бредите межзвездным единением, Великой Встречей, как когда-то хиппи, которые устраивали массовые тусовки в пустынях, взывая к инопланетянам. Или как в смутные времена, когда в любом непривычном явлении людям мерещатся знаки, свидетельствующие о пришельцах из иных миров, и тогда собираются толпы припадочных, камлают и ждут тому все новых подтверждений.
— Те, кто взывает к инопланетянам, действительно блаженные, как и те, кто верит в «знамения». Но мы-то знаем, что пришельцы существуют, нам известно о дочерях бури, мы знаем про тебя.
На какое-то время разговор прервался. Ярость все еще не давала Джоа покоя.
— А что если моя мать была самой обычной женщиной?
— Дочь обычной женщины смогла бы сделать то, что только что сделала ты?
Новая пауза затянулась еще дольше. Пульс у Джоа был, наверное, под сто.
— Кстати, спасибо, что спасла мне жизнь, — спохватился Давид.
— Тебе тоже.
— За что? Тебя бы они и пальцем не тронули. Кстати, куда они тебя везли?
— Не знаю. Они не сообщили.
— Я могу спросить тебя об одной вещи?
— Смотря о чем.
— Почему ты уехала из Паленке?
— Потому что я делаю то, что считаю нужным.
— Ты мне не поверила, да?
— Сначала появляется один человек, который рассказывает мне захватывающую историю, потом — другой, который ее пересказывает. Если исходить из того, что оба говорят правду, почему я должна принять именно твою сторону?
— Но сейчас-то ты мне веришь?
— Как ты меня нашел?
— Ты мне веришь?
— Да! Как ты меня нашел?
— Тебя бесит, что ты должна мне верить?
— Ты ответишь наконец на вопрос?!
— Ты оставила след. К счастью. Еще немного, и я бы опоздал. Появись я на пять минут позже, ты тоже бы исчезла.
— Герой! — фыркнула Джоа.
