Власти штата с удовольствием прибирали к рукам налоги с продаж и налоговые отчисления в пользу штата, взимаемые с жителей мегаполиса, но не торопились что-либо давать взамен. В конце концов, когда ситуация стала критической, когда число жителей Нью-Йорка достигло отметки в семьдесят пять миллионов и город начал задыхаться, мэр и городской совет подстроили так, чтобы жители города выдвинули предложение превратить Нью-Йорк в отдельный штат. Это произошло незадолго до того, как Всемирное Правительство стало действующей международной организацией. Был проведен референдум, и это предложение было одобрено подавляющим большинством жителей. Мэр провозгласил город Нью-Йорк отдельным штатом.
Губернатор штата был редким тупицей. Его выдвинули на этот пост за тридцатилетнюю самоотверженную работу на пользу партии и избрали за импозантную внешность и происхождение. На первое место он всегда ставил интересы своей партии – просто потому, что большая часть видных партийных функционеров происходили из того же семейства, что и сам господин губернатор. Он подумал, что над такой заявкой горожан можно просто посмеяться. Губернатор лишил город всех поступлений из казны штата и сел ждать, когда Нью-Йорк попросится обратно.
Дождаться ему не довелось. Город упорядочил внутренние налоги – теперь можно было взимать их ровно в таком размере, чтобы хватило начать обновление мегаполиса. Налоги даже несколько понизились. Естественно, горожанам это пришлось по вкусу. Затем началась десятилетняя строительная программа, в ходе которой город был перестроен и сделан максимально удобным для жителей.
Старые улицы были уничтожены. Вместо этого были проложены новые подземные коммуникации, более быстрые, чем метро, и с большей пропускной способностью.
К уже существующим домам начали присоединять новые секции, и так продолжалось до тех пор, пока весь город не превратился в одно огромное здание. После возведения этого сверхздания в нем были созданы новые средства сообщения, в частности управляемые компьютером "пузыри". Город пронизала сеть из сотен тысяч трубопроводов. По этим трубопроводам двигались пластиковые одноместные "пузыри", приводимые в движение сжатым воздухом.
Диаметр трубопровода фута на два превышал размер "пузыря", а стены были выстланы мягкими проволочными "ресничками" – на каждый квадратный фут их приходилась не одна тысяча. Когда капсула выстреливалась, давление, оказываемое ею на "реснички", позволяло компьютеру отслеживать ее местонахождение в сети. Новая подземка, "пузыри", распространившиеся повсюду скоростные лифты, движущиеся дорожки, дома, сросшиеся в одно гигантское здание в десять миль площадью и в полторы мили высотой, – Нью-Йорк превратился в не видящую солнца колонию, в скопление коридоров, комнат, эскалаторов и трубопроводов. Но он выжил. Выжил и продолжал жить настолько успешно, что Обновление послужило образцом для других мегаполисов мира.
Вопрос о том, как прокормить непрерывно растущее население, был решен давно посредством аппаратов для производства синтетического мяса и гидропонных ферм, где выращивалось огромное количество овощей. А теперь была решена еще одна проблема большого города: жилье и транспортные коммуникации. До тех пор, пока численность населения будет поддерживаться на нынешнем уровне, он вполне может существовать.
После того, как я был арестован на пороге домика Гарри, меня перевезли в Нью-Йорк. Вертолет приземлился на крышу одного из самых высотных районов города. Полицейские вытолкнули меня из машины. Оружие они держали на изготовку, словно я был каким-нибудь сумасшедшим убийцей, психопатом, отравившим водохранилище или подсунувшим бомбу в молитвенный дом. Мы прошли по гудроновому покрытию к выведенному на крышу лифту, вызвали кабину, и когда она пришла, набились в нее. Мы спускались так быстро, что у меня желудок переместился к горлу. Я понял, что мы проскочили первые этажи и спустились этажей на десять-пятнадцать под землю.
Мы вышли из лифта и оказались в коридоре, освещенном лампами дневного света. Коридор был безупречно чист и отделан сине-белым кафелем. Время от времени попадались буквы "ВП", выложенные из зеленого кафеля и заключенные в круг. Мы прошли примерно с квартал, потом коридор стал шире. Здесь обнаружился большой стол, а за ним – дежурный. Справа от дежурного находилась огромная панель с пятью десятками телеэкранов. Каждый экран был размером три на три дюйма, и на всех мелькали разные картинки, но такие маленькие, что деталей было не рассмотреть. Мы остановились перед столом и стали ждать.
Дежурный был человеком низкорослым и толстым, а его второй подбородок значительно превосходил первый. Его пальцы, лежавшие на пульте управления, больше всего походили на готовые лопнуть сардельки. Роскошная черная с проседью шевелюра явно была результатом действия "Стимулятора Волпера для борьбы с лысиной" и выглядела странновато. Если человека не беспокоит полнота, то почему его смущает лысина? Дежурный не соизволил сразу обратить на нас внимание. Вместо этого он щелкнул каким-то выключателем и повернулся вместе со своим вращающимся креслом вправо. Один из трехдюймовых экранов отделился от панели и на раздвижной ножке подъехал прямо к самому носу дежурного. Дежурный внимательно изучил представшую перед его глазами картину. Теперь я видел, что изображено на экране – камеры. Каждый из этих экранов показывал, что делают заключенные. Наблюдение велось непрерывно.
Когда дежурный решил, что поведение заключенного его устраивает, он снова нажал на какую-то кнопку, и экран вернулся на прежнее место. Лишь после этого дежурный повернулся к нам и произнес:
– Слушаю вас.
– Кеннельмен, – сказал вооруженный охранник, стоявший справа от меня.
Надзиратель слегка приподнял брови.
– Желаете, чтобы мы оставались при нем? – спросил охранник.
– Нет, – сказал надзиратель. – Просто подождите здесь, пока я прицеплю к нему моего Клэнси. После этого преступник уже не причинит мне никакого беспокойства.
Я слыхал о Клэнси, которых используют в полиции, но мне никогда не случалось наблюдать их в действии. Клэнси – это робот размером со средний мяч. С противоположных сторон его шарообразного тела торчат два сильных и прочных кабеля-щупальца, заканчивающиеся наручниками особой конструкции. Эти наручники представляют собой утолщенные петли кабеля, а поскольку кабель эластичен, то их легко подогнать под любое запястье. Но Клэнси – это не просто извращенная форма наручников. В него встроена антигравитационная пластина, и робот парит в воздухе на уровне груди заключенного в трех-четырех футах от человека. (С антигравитационными пластинами та же проблема, что и с магнитомобилями Кесея: пластинка может нормально функционировать только при определенных размерах, восемнадцать на восемнадцать дюймов, и никак не больше. В противном случае поле делается таким неустойчивым, что его просто невозможно использовать. Но Клэнси имеет как раз подходящий размер, и потому в нем антигравитационные пластины применяются вполне успешно.) Коп может сказать Клэнси, куда следует отвести заключенного, и Клэнси доставит его туда, волоча за собой. На тот случай, если заключенный вздумает артачиться, у Клэнси есть очень эффективный способ привести его к повиновению. Наручники начинают сжиматься все сильнее и сильнее, пока боль не убеждает наглеца, что сопротивление бесполезно. Если же это не помогает, Клэнси пропускает по кабелю сильный электрический разряд. В общем, Клэнси – лучший друг полицейского.
