Я прочел это интервью в «Сити-ньюз». В других газетах оно излагалось почти так же, без дополнительных подробностей. Корреспонденты спрашивали. Бойль отвечал.
— Вы уверены, что это то самое серебро?
— Конечно. В Городском банке проверили число слитков и общий их вес. Все сходится. Вызванный представитель сильвервилльского казначейства также опознал слитки и ящики. Именно их и загрузили тогда в трюм «Гекльберри Финна».
— И вывезли в эту хижину?
— Несомненно.
— Где находится хижина?
— В нескольких десятках километров от Вудвилля в глубине юго-западных прибрежных лесов. Взгляните на карту. Лесная хижина помечена крестиком.
— Кому же она принадлежит?
— А что говорят окрестные фермеры?
— Ничего. Они даже не забирались в эту лесную глушь.
— Но кто-нибудь знал о ней?
— Охотники. Один из них даже стучался в ворота, хотел переночевать, но никто ему не ответил. А преодолеть высокий бревенчатый забор он не решился.
— Кто он? Назовите имя и адрес.
— Пока не могу. Следствие еще не закончено.
— Но почему вы догадались, что серебро находится именно там?
— Мы искали долго, проверили все каналы в Ойлере, Сильвервилле, Вудвилле, прибрежных фермерских и рыбацких поселках, перерыли все городское «дно». Допросили сотни людей и в конце концов вышли на эту догадку.
— Значит, предстоит найти еще и виновников кражи?
— Сейчас этим и занимаемся. А главное уже сделано. Серебро найдено все целиком.
— Общественность это оценит, мистер Бойль.
— Благодарю вас, джентльмены.
О том, почему Бойль умолчал о четырех «пистолетниках» и об их, несомненно, уже выданном главаре, я узнал накануне вечером, когда меня вызвал к себе Уэнделл.
Я спустился к портье и услышал в трубке короткое, решительное и даже суровое требование:
— Приезжайте ко мне, Ано. Вы здесь нужны. Немедленно, и никаких отговорок. Экипаж за вами уже выслан. Жду.
Я выехал. Уэнделл жил в довольно курьезной ампирной вилле, к дверям которой надо было пройти через сад мимо окон хозяйского кабинета. Они были открыты. И сквозь тюлевые прозрачные занавески я узнал лысый затылок Бойля, сидевшего в кресле спиной к окну. Все стало ясно. Серебро было найдено, и Бойль докладывал об этом Уэнделлу. А зачем же понадобился я? Или Бойль струсил, или Уэнделл счел нужным сдержать слово о Паскве в моем присутствии.
Я угадал.
— Садитесь, Ано. Серебро найдено, и не без ваших усилий, — сказал Уэнделл. Я при этом взглянул на Бойля, но тут же отвел глаза, а Уэнделл усмехнулся и продолжал:- Я одобряю и понимаю ваше самоисключение из дела. Это, должно быть, вполне согласуется с вашими планами. Но дело несколько осложняется. Хижина, оказывается, принадлежит… — Он не закончил и повернулся к полицейскому комиссару: — Расскажите вы сами, Бойль.
— Хижину, а вернее, виллу эту, принадлежавшую Вудвилльскому охотничьему обществу, купил через комиссионную контору «Гопкинс и сын» некий Чек Пасква за тридцать тысяч франков, — монотонно начал Бойль. — Купил незадолго до похищения серебра с парохода и, видимо, с расчетом на это похищение. Более надежное место для хранения слитков трудно найти. Но откуда у бродяги с большой дороги такие деньги? Сначала он вообще отрицал эту покупку, но справкой из конторы «Гопкинс и сын» мы приперли его к стенке. Сознался. А деньги, мол, выиграл в карты в каком-то игорном доме, точно не помнит. Но дома, где играют крупно, мы уже проверили — Паскву не знают. Мелкие заведения вроде «Аполло» в счет не идут — там вообще не играют крупно. Значит, Пасква только расписался в договоре, а деньги внес кто-то другой.
— Кто, мы догадываемся, — сказал Уэнделл.
— Но у нас нет доказательств. Кассира комиссионной конторы мы еще не допрашивали, а Пасква не назвал ни одного имени.
— А как он объясняет спрятанные в подвале две тонны серебра в ящиках? — спросил я.
— Никак. Признался, что купил домик, но в него не переехал. Дела. О серебре понятия не имеет. Знал бы, что оно в подвале, давно бы вывез. А «пистолетники» на очной ставке, только увидев Паскву, сразу же отказались признать в нем своего главаря. Был, мол, главарь, называл себя Пасквой, нанял их для охраны лесного домика, только человек, которого они видят в комнате, совсем не тот, кто нанимал их и платил за жилье в лесной чаще. Никаких других признаний следствие из них пока не выжало, но есть все основания думать, что они были наняты не только для охраны спрятанных в подвале слитков, но и непосредственно участвовали в налете на пароход. Старые уголовники, полиции давно известные. Расколоть их, я полагаю, будет нетрудно. Нетрудно и отпустить Паскву, как предлагает мсье Ано. Но кого мы будем судить?
— Четырех «пистолетников», — сказал я, — они вам выдадут всех остальных участников шайки.
— Кроме хозяина. — добавил Бойль. — А Пасква и так у нас. Бойль и Уэнделл колебались. Мне нужно было выиграть мой «серебряный вариант» и я попробовал это сделать. «Пистолетники» могут и не знать Мердока, Пасква его не выдаст, а суд над Пасквой превратится в спектакль, который без суфлера разыграют нанятые Мердоком адвокаты.
— Если Паскву не «пришьют» сразу же после устроенного ему побега, разве полиция не сумеет вернуть его в камеру? Шерифы всех кантонов знают его и очно и заочно. Где он спрячется? На необжитых землях? Так выдадут фермеры или охотники. В какой-нибудь лесной «берлоге»? Долго не просидит. Ему нужны партнеры, карты и выпивка. А «хозяина» найти тоже можно. Ведь кто-то вел переговоры с конторой «Гопкинс и сын», кто-то вносил тридцать тысяч франков на ее депозит вместе с комиссионными. Явно не Пасква. Он даже писать не умеет.
— А если это была подставная фигура?
— Тогда и ее просветят насквозь. Потянется ниточка. Мердок не всесилен.
Впервые было названо имя Мердока, но это уже никого не удивило. Все знали или догадывались, кто стоял позади серебряной авантюры.
— Нам нужно скомпрометировать Мердока до выборов, — сказал Уэнделл.
— Мы это и сделаем, — подтвердил я уверенно. — У меня достаточно материала. А кое-что знает и Бойль. Например, то, что у «пистолетников», орудовавших на пароходе, были повязки из музейного галуна. Пасква для этого и не нужен. Ни до суда, ни на суде вы его не расколете.
— Вы что-то не договариваете, Ано, — понял он.
— Возможно. Но у меня есть шансы. Пожалуй, даже уверенность. Пусть Бойль ведет следствие, я подожду. Вам же невыгодно, чтобы меня пристрелили на улице. А если все же это случится до выборов, вы получите конверт с материалами, достаточными для того, чтобы смахнуть Мердока с кресла в сенате, как пешку с доски.
