- Леха, успокойся, - произнес Серега. Он так и не встал с кровати. Я уж как-нибудь соображу, что делать. А вам, пацаны, я всем говорю Санька гад! Пускай он со мной что хочет делает, а я все равно каждый день по сто раз ему буду говорить, что он гад.
Он замолчал. Легче на душе не стало. Что же все-таки Санька задумал? Мутная, серая волна вновь поднялась из живота, подступила к горлу тошнотой. Похоже, на этот раз ему не удастся себя сдержать.
Появился Санька, что-то пряча за спиной. Ребята молча расступились перед ним - словно пешеходы перед грузовиком.
- Ну что ж, приступим, - сказал Санька, вытащив руку из-за спины. Все невольно вздрогнули, по палате пробежал приглушенный шепоток. Надев на правую руку рыжую перчатку, Санька сжимал в ней здоровенный пучок крапивы. Той самой, кусачей, с Земляничной Поляны.
- Ну, чего ждешь, Серый? Видишь, что это? Понял, зачем? Повоспитываю тебя. В наказании что главное? Воспитательный эффект! Так что штаны долой - и на живот. Я давно уже говорил - порка тебе не помешает.
Вот оно как! Ну и сволочь! Все мышцы у Сереги напряглись. Еще секунда - и он бросился бы на Саньку. И Санька, прочитав его взгляд, невольно отшатнулся.
А Серега стоял. Он не знал, что делать, его скрутило от беспомощности. Она, беспомощность, сковала его, опустошила мозги. Серега с ужасом понимал, что не способен сейчас ни на что решиться, что сейчас он словно кукла, которую сжимают чьи-то невидимые лапы.
- Ну, чего сидишь, - опомнился Санька. - Штаны до колен - и на койку животом. А девок чего не позвали? - укоризненно обернулся он к ребятам. Они что, не люди? Им тоже интересно!
...За окном сверкнула желто-розовая молния. Громыхнуло - и вновь ударила ослепительная стрела. В мертвенном свете вспышки Серега увидел, как кто-то вдруг рванулся сквозь толпу. И узнал. Это был Леха. Он подскочил к Саньке, схватил за руку, вырвал пучок крапивы и начал наотмашь хлестать его по лицу, по глазам.
- Ах ты сволочь! Ах ты мразь, - повторял он сквозь зубы, размахивая пучком.
Через несколько секунд Санька опомнился, оттолкнул Леху и принялся утирать лицо. Глаза его лихорадочно поблескивали.
- Ну, Масленок, вот ты и дождался, - закричал он с каким-то радостным отчаянием. - Я-то все молчал, все думал тебя простить - да выходит, нельзя. Все внимание. Сейчас я кое-что интересненькое расскажу про нашего Лешеньку. Все внимание!
Серега увидел помертвелые Лехины глаза.
- Внимание! Наш Масленок - зассыха! Почти каждую ночь в постель дует. Его бабка Райка жалеет - он ей на рассвете зассанную простыню тащит, а она его ругает и чистую дает. А потом где-то специально для него стирает. А знаете почему она это делает? Потому что она его родная бабка! Она специально из-за него в лагерь уборщицей устроилась, чтобы ему пеленочки менять! Вот так-то! Наш Масленок - зассыха! Да хоть сейчас проверить можно - сегодня бабка поздно заявилась, не успела ему простынку сменить! - и Санька, подскочив к Лехиной кровати, одним рывком сдернул одеяло. На простыне расплывалось большое желто-синее пятно.
Все молчали. Всех как молотком по голове треснуло. А Леха, отшатнувшись к стене, весь вжался в нее.
...К стене, где-то на высоте полуметра, был прикован Леха. Совершенно голый, истерзанный. Казалось, он был в сознании, но вот-вот его мог потерять... Мертвый свет ламп, подобных застывшим молниям, заливал камеру. Замерли сотрудники в нишах... Замер улыбающийся, в синем халатике, Санька...
Голова точно взорвалась. Исчезли палата, тумбочки, измочаленные крапивные стебли на полу... Он летел вниз по голубому туннелю, и рвались какие-то огромные черные цепи, сверкали молнии, падали с треском каменные стены, и отовсюду на него смотрели глубокие, изломанные мукой Лехины глаза.
Серега прыгнул. Коротко влепил Саньке под подбородок и тут же локтем по затылку. И, не давая опомниться, коленом в пах.
Санька, вскрикнув, завалился и упал, треснувшись лбом о дощатый пол. Серега рванулся к нему, а вслед за ним и другие, прозревшие, несчастные, обжигаемые едким стыдом.
Но Леха оказался быстрее. Он встал возле лежащего и воющего Саньки.
- Не трожьте. Хватит с него. Что мы, звери?
И толпа отступила. Серега медленно разжал кулаки.
Вот так. Вот все и кончилось. Чего же он ждал до сих пор? Почему сразу, прибежав из лесу, не набил этому скоту морду? Все ждал, высчитывал, в Штирлица игрался... Вот и доигрался. Неужели нужна была Лехина мука, чтобы, наконец, все понять? Ну почему он думал только о себе, о том, что ребята про него скажут? Боялся своего унижения, а вышло так, что добился Лехиного. Ну почему не раньше, почему только сейчас рассыпались стены, порвались цепи?
Санька медленно сел на полу. Лицо у него было в крови и слезах, губа оказалась разбита, на лбу стремительно росла сизая шишка.
- Ну, - сказал Серега спокойно, - ты понимаешь, что все кончилось?
Санька молча кивнул.
- Тогда гони книгу.
Санька встал, вынул из кармана скомканный носовой платок и принялся вытирать лицо. Потом он медленно, стараясь сдержать прерывистое дыхание, спросил:
- Какую еще книгу?
- "Детей капитана Гранта". Это же библиотечная книга. На меня записана, мне и сдавать.
- Не брал я никакой книги!
- Брал! Вчера ты стырил ее из Ведьминого Дома.
- Да не брал я ничего!
...Стражники, держа автоматы наизготовку, прошагали из коридора в зал. Краем глаза Серега ухватил и ствол пулемета, похожий на те, что рисуют в книжках для малышни. Ясное дело, усиленная охрана. Разомкнувшись, стражники исчезли в нишах, а на полу остался большой коричневый чемодан. Сбоку белела наклейка: "Васильев Саша, 3-й отряд".
Вытащи из-под кровати чемодан, - тихо сказал Серега.
Санька неохотно полез под кровать, долго возился там, шепотом ругаясь, а потом явился на свет весь в пыли, с большим коричневым чемоданом.
- Раскрой его, - велел Серега. Санька послушно щелкнул замками.
Крышка откинулась. Все молча ждали, что же будет.
И тогда Серега наклонился над чемоданом и резко перевернул его. Гора вещей вывалилась на пол. А наверху этой горы лежала книга. В зеленой коленкоровой обложке. "Дети капитана Гранта".
- Вот так, - сказал Серега, взял в книгу. - Подбери шмотки.
- Ну и что, - обиженно отозвался Санька. - Это, может, моя собственная книжка. А где та, я не знаю.
- Да? - вежливо поинтересовался Серега и открыл титульный лист. Крупным почерком там было написано: "Ну, Серый, погоди!"
- Что, Санечка, забыл стереть? - поинтересовался он опять. - Впрочем, дохлый номер. Фломастер плохо оттирается.
Санька хлюпнул носом.
- И что же мне теперь будет? - спросил он. Вроде бы и с улыбочкой спросил, а все равно на губах запеклась липкая корочка страха.
