это хотел с ней поговорить. Вернее, как начать этот разговор. Ещё минутами раньше, когда она, как всегда, беззастенчиво смотрела на него там, в вагоне, всё представлялось каким-то другим. Он подойдёт к ней. Слово за слово… Поговорят. Но сейчас у него не было этих слов. Он пожимал плечами, изображал рассеянность.
– Это правда, – решился он и сказал с хрипотцой, – что ты решила уйти из лаборатории?
– Я ещё ничего не решила. Кто тебе это сказал?
– Все говорят.
– Все, значит, никто. А именно? – она посмотрела ему в лицо.
– Говорю тебе, все. – Он на её взгляд не ответил. – Ты из-за программы? Из-за нас с тобой в программе?
– Причём тут программа? Из-за тебя!.. Иди, вон дружки твои тебя ждут, не дождутся.
Татьяна резко отступила в сторону, оставляя его со своим признанием наедине. Он поискал глазами, но её невысокая фигурка уже затерялась в толпе спешащих в одну и другую сторону людей.
Алексей Стынов поймал его за рукав.
– Кого потерял?
– Татьяна тут…
– Ха! Она вон уже, на эскалаторе. Подождём Игоря и пойдём. Он звонил. Говорит, придумал, как связаться с Индевладом. Поговорим.
– Он уже десять раз придумывал эту связь.
Татьяна, если это была она, поднималась вверх по эскалатору и смотрела вниз, на него.
– До завтра! – хотелось крикнуть ему.
Программа.
– Я не потерплю самодеятельности! Кто разрешил спать на работе? Почему здесь посторонние? – кричал Мазков сразу на всех. – Кто может мне это объяснить? Корчагин вот не может. А кто?
– А что случилось, Павел Андреевич?
– Это я вас должен спросить… Навести порядок! Поднять дисциплину! Иначе начну увольнять… На сегодня всё!
Начальник отдела, с вызовом поглядывая по сторонам, танцующей походкой прошёлся мимо столов сотрудников лаборатории и вышел вон, крепко хлопнув дверью.
– Это он из-за заявки взъярился, – предположила Славина.
– Из-за твоего непутёвого Помощника, – поправил Ветров.
– Ну, чего он вам дался? Мазков в заявку попасть хочет, а ты чего злорадствуешь? Ты ли это, Игорь?
– Тише, ребята, Селянинова разбудите.
– Пусть дома спит! А то и вправду устроили в лаборатории спальню. А Сергей Владимирович потакает всему этому, – заявила Вероника.
– Ты-то чего вылезла? – возмутился Имлов. – Селянинов на Наблюдателя вышел. Ты вот попробуй придумать, как с ним другим способом связаться, а потом крик поднимай.
Вероника на выпад Имлова не осталась в долгу.
– Дался он вам, Наблюдатель этот. Танька его придумала, а вы пляшете под её дудку. Теперь он вас оставил с носом. И результат? Пока вы с ним возились, Программу упустили? Упустили! Лакуну устранять надо!
– Вот и устраняй, – предложил без присущей ему любезности Миша Лесман. – Разговорилась тут…
– А что, не правду говорю?
– Ты у нас одна…
Каждому хотелось высказаться. Инициативу перехватил Лесман.
– Правду, конечно. Правду и только правду. Но зачем в неё так далеко заходить? – он медленно цедил фразы, не давая кому-либо что сказать. Проверенный способ сбить возникшую в коллективе перепалку. – Правда, как сказал неизвестный, потому что позабытый, мудрец, бывает очень даже разной. Твоя, Вероника, правда, не наша правда, а правда Мазкова и иже с ним. А наша правда, Вероника…
– Всё, хватит! – перебил Мишин словесный поток Ветров. – Я, наверное, ребята, брошу вас… Уволюсь. Слушаю вас, наблюдаю за вами и удивляюсь. Во сне ли мне приснилось или я сам себе придумал, что наша лаборатория славится, говоря высоким штилем, коллективной спайкой, дружбой и душевной привязанностью друг к другу. Подчас мне кажется, что мы с Вовочкой лучшие друзья. Честное слово! Но, вы знаете, я его не перевариваю.
– И я… Нечто подобное переживаю. Правда, Игорь! – сказал Имлов. – Пока не вижу вас, вы все мои друзья, а как сойдёмся в лаборатории, то кто на кого. И я во всю стараюсь, как все… Извини, Вероника.
Вероника шмыгнула носом.
Признания Ветрова и Имлова привели сотрудников в необычное состояние. У всех, оказывается, появлялось подспудная убеждённость в справедливости высказанного ими ощущения.
– Но тогда, ребята, что с нами произошло? – повис в тишине без ответа испуганный вопрос Татьяны Славиной.
Реальный мир.
Совещание у директора затянулось.
Вначале, правда, участники встречи не столько совещались, сколько угощали друг друга монологами.
– Мы нащупали возможность войти в их Программу. Но пока что это потёмки и ненадёжно. Грубое вмешательство убьёт её. А в ней происходят удивительные и таинственные, я не боюсь этих слов, действия. Там возник свой необыкновенный мир фантомов. Именно мир, в котором существуют непонятные пока что для нас взаимоотношения между этими фантомами. Мы их представляем вульгарно, с нашей точки зрения, а там всё своё, даже законы. Там возник абсолютный преобразователь. Как? Эволюционный путь отпадает. Значит, он рождён их Программой. А мы лишь только знаем о нём. А что это такое, нет. Там, наверняка, есть что-то ещё… И о самой Программе. Мы убеждены – это субъект. У неё громадное число степеней свободы. Как у реальной природы. И она творит как природа. Лакуна – её создание. И она её для чего-то нужна. В Лакуне исчез Наблюдатель, но он всё-таки существует. Об этом и они там знают и мы уверены… Другое дело, как увидеть этот мир Программы? То, что предлагает Ветров – вмешательство. Убийство мира…
Ему можно, он рабочая лошадка, – посматривая на Корчагина, думал Мазков. И то, что он так думал, ему было не по себе. Не мог он так думать о нём, не имел права, в конце концов. – У Сергея своя точка зрения, у меня своя. Квиты как будто. Что же мне не нравится в его высказывании?.. Его узкий, по-моему, подход к эксперименту? Создал мир и теперь ни шагу в сторону? Глупо? Конечно… Но не это, совсем не это мне не по нутру! Не это подмывает так прервать его… Может быть, то, что его удовлетворяют эти… лжеобразы сотрудников лаборатории, что теперь там перескандалили? А?… – Мазков остановился на предположении и неприятно поразился самому себе – да, как раз это!.. Впрочем, не обязательно, чтобы сам Сергей так думал, достаточно того, что ему, Мазкову, так представляется… Н-да… – думал начальник отдела. – Хорош же я! Но если сейчас согласиться во всём с ним, значит… Значит, я таков и есть. Ну, уж, нет!
– Не вижу никакого вмешательства. Обычная операция. Мне кажется, Сергей Владимирович, вы слишком близко к сердцу принимаете созданных их и нашей программами миры. Мир фантомов, как вы говорите. Кстати, наша программа, как я понимаю, не даёт участникам её думать о своей нереальности. Поэтому не вижу беды в кардинальном вмешательстве в их деятельность. Они воспримут это как должное, как изначальное. Возможно, и возникнут какие-то нежелательные побочные эффекты, но ведь, согласитесь, то, что сейчас у них происходит – хуже некуда. В конечном счёте, наш эксперимент не ради создания группы электронных склочников, а ради какой-то цели. Или нет? Сейчас цель, как я её вижу,
