- Ничего, ничего! - успокаивает его Кречетов. - Зато у нас все в избытке. Варя позаботилась.
- Вы не беспокойтесь, Леонид Александрович. Обо мне тоже ведь позаботилась мамаша, - улыбается Алексей.
- Ну, это тогда на обед. А на завтрак мы вас приглашаем.
- Ты видал, какая девушка? - восхищенно шепчет Омегин, едва профессор уходит в купе. - Я сейчас сбегаю к Фрегатову. У него, кажется, осталось еще что-то в бутылке от вчерашнего...
- А я тебя прошу не делать этого, - хмурится Русин. - Кречетов известный ученый, и неудобно...
- Да что же неудобного-то? Что они, известные ученые, не люди разве?
- А я тебя очень прошу воздержаться от этого, - слегка повышает голос Алексей. - Не будем начинать с этого наше знакомство с Кречетовыми.
- Ну хорошо, тогда коньяк на обед.
"Надо же, чтобы так не повезло? - сокрушенно вздыхает Алексей. - Лучше уж было бы с Фрегатовым попасть в одно купе. Представляю себе, какое впечатление сложится у Кречетова о нас, фантастах... За коньяком он хотел сбегать! У Вари от этого коньяка и без того, наверно..."
А Варя уже возвращается в купе. Через плечо у нее полотенце, в руках мыло и зубная щетка с тюбиком пасты. Лицо свежее, сияющее. Копна густых русых волос так и полыхает в солнечных лучах, когда она проходит мимо окон. И никакой косметики. Чем же тогда занимается она по утрам у своего окна?..
- С добрым утром, Алексей Васильевич, - кивает Варя Алексею, поравнявшись с ним.
- Познакомь же меня, - шепчет Русину Омегин, но Алексей делает вид, что не слышит его.
А Варя уже скрывается в купе, закрывая за собой дверь.
- Ну что же ты? - обиженно морщится Омегин.
- Успеется еще, - смеется Алексей. - Почти сутки будем вместе, да и в Гагре тоже...
- А они в Гагру?
- И даже в наш Дом творчества. Только ты учти, Омегин, у Вари есть жених...
- Подумаешь - жених! Вот если ты только?..
- Да и я тоже... - хмурится Алексей.
- Ну-с, прошу вас, друзья! - энергично открывает дверь Леонид Александрович.
На столике в купе пестрая салфетка, на ней - бутерброды, тарелка с помидорами, масленка с маслом и еще что-то.
- Будет и чай, - весело сообщает Варя. - Я уже заказала проводнику.
- А спиртного ничего нет, - разводит руками Леонид Александрович. - Уж извините...
- А мы непьющие, - заявляет вдруг Омегин.
- Так я вам и поверил! - смеется профессор.
Омегину очень хочется сесть рядом с Варей, но Алексей опережает его. На Варе теперь пестрый сарафанчик (и когда только успела переодеться?), он очень ей идет, так же, видимо, как и вообще все, что бы она ни надела на себя. Так, во всяком случае, кажется Алексею.
- Ну-с, а теперь приступим к скромной трапезе, - приветливо улыбаясь, произносит Кречетов. - Прошу вас!
Но тут широко раздвигается дверь и в купе просовывается рыжая голова Фрегатова.
- А, вот он где! Ба, да тут и Русин!.. Это что же такое - выездной пленум фантастов на брега Черного моря?
- Это ваши друзья, наверно? - кивает Кречетов на Фрегатова и выглядывающего из-за его плеча Семенова.
- Да, это те самые фантасты, о которых я говорил вам, - без особого энтузиазма подтверждает Омегин.
- И один из них - автор "Счастливой планеты"?
- Да, вот тот, что сзади, - комментирует Омегин. - Познакомьтесь с профессором Кречетовым, товарищ Семенов. Он в восторге от вашего романа.
- Заходите, заходите, пожалуйста, товарищи! - приветливо кивает им Леонид Александрович. - В тесноте да не в обиде, как говорится. А роман ваш я действительно читал.
- И он вам, в самом деле, понравился?
- Я не берусь судить о нем с чисто литературных позиций, но мне думается...
И тут завязывается научный спор, в пылу которого участники его забывают не только о бутербродах Вари, но и о принесенном проводником чае.
- Я не буду спорить с вами о возможности небелковой материальной основы жизни. Допускаю даже азотную планету... - пытается высказать свою мысль Кречетов, но его сразу же перебивает Русин:
- Но тогда моря и океаны заполнятся ведь жидким аммиаком!
- Ну и что же? - набрасывается на него Семенов. - Это ведь только на Земле господствует кислород, а во всех внешних планетах солнечной системы, начиная с Юпитера, азот. Зато метеорология азотной планеты куда благоприятнее нашей кислородной, жидкая фаза которой имеет значительно меньший молекулярный вес, чем средний молекулярный вес земной атмосферы. Поэтому-то и неспокойна наша атмосфера, насыщенная парами воды. А небо азотных планет должно быть вечно безоблачным, без гроз, дождей и снегопадов...
- Я же и не спорю с этим... Я не против такой возможности, - удается, наконец, произнести несколько слов профессору Кречетову.
И снова взволнованный голос Алексея Русина:
- И вы допускаете жизнь на такой планете?
- Он допускает. Об этом свидетельствует его роман, - подтверждает Кречетов. - Но и я готов допустить на такой планете только какую-то низшую форму жизни...
- А я нет! - упрямо трясет головой Русин. - Не может быть никакой жизни на такой планете!
- Ну вот, снова ограничение! - сокрушенно разводит руками Омегин.
- А я не понимаю, почему Русин допускает жизнь только на белковой основе, а не на кремниевой? Вы же не против иных форм жизни, профессор? спрашивает Фрегатов.
- В принципе не против. Биология живых существ должна, видимо, определяться химическим составом планеты. А поскольку нет пока достаточной ясности в характеристике живой материи, воссоздание биологии какой-нибудь иной, чем наша, планеты лежит, конечно, в области смутных догадок.
- То есть в области фантастики! - смеется очень довольный этим заявлением профессора Омегин, убежденный сторонник смутных догадок.
- Да, в какой-то мере, - соглашается с ним Кречетов.
- Не будем спорить сейчас о степени смутности наших догадок в научной фантастике, - предлагает Фрегатов, - но в допущении возможности жизни на азотной планете нет ведь ничего антинаучного.
- Ну, а как же могла она там возникнуть? - спрашивает Русин. - Как осуществлялась на ней миграция химических элементов? Если мы исключаем из этого цикла господа бога, смыслящего в химии, то кто помог "встретиться" там химическим элементам, которые образовали затем органические вещества, на основе которых...
- Ну, знаешь ли, если еще и в такие детали вдаваться в научной фантастике!.. - почти возмущенно восклицает Омегин.
- А может быть, мы все-таки будем завтракать? - робко предлагает Варя, протягивая спорщикам бутерброды.
Чувствуя, что Варе не очень интересен, а может быть, даже и неприятен этот спор, Алексей готов прекратить его, хотя он так полон протеста, что и есть уже не хочет. А Фрегатов не только не отказывается от бутерброда, но и откусывает от него большую его половину, не собираясь, однако, прекращать полемику.
