Наташа подошла к неподвижному киборгу, присела рядом с ним на корточки и провела ногтем по резиновой щеке мальчишки. Он никак не отреагировал.
— Как настоящий… А откуда у вашего соседа деньги на него взялись?
Сам гадаю, — буркнул я и присел рядом на одно колено, потому что глупо получалось: она сидит, а я стою. — Надо бы выяснить.
— Да, интересно; живет вроде не богато… ну и не бедно, конечно, но все-таки робот, он ведь кучу денег стоит!
— Вот именно. Тут я с вами согласен, Наталья. Если мы проясним этот момент, нам станет гораздо легче.
— Почему?
— Потому что мы должны все знать, а ради этого готовы лезть туда, куда нас никто не просит лезть.
Наташа помолчала, а потом спросила:
— Что вы с ним будете делать?
— Дождусь, когда Леша проспится и протрезвеет. Потом верну.
— Он такой миленький кукленыш, — сказала Наташа, касаясь носа мальчишки. — Бип!.. А вы его почему-то ненавидите.
Я вздрогнул и покосился на соседку; она смотрела на Колю и улыбалась.
— Почему вы так решили?
— Не знаю. Подумалось вдруг. Его вы ненавидите, а меня презираете — по-моему, так.
— Глупости, — пробурчал я. — Значит, простоквашу не хотите? А кофе? Хороший, зерновой. Бразильский, я его по блату достал. Немножко, правда, достал, но на маленькую чашечку хватит. У меня как раз есть очень маленькие чашечки; они по-настоящему маленькие, их даже мыть не надо — для гостей держу.
— Нет, спасибо. — Наташа встала, ладонью на прощание пригладив золотистые кудри мальчугана. — Пока, малыш!
Она вышла из квартиры, а я запер дверь на ключ и побежал на кухню за тряпкой. Наклонившись над раковиной, смочил тряпку горячей водой из-под крана, схватил пакетик с чистящим веществом «Кумет» и со всех ног бросился в зал. Отсыпал горсточку «Кумета» на тряпочку и оттирал рамочку и стекло фотографии-«березки». Оттирал долго, а чтоб не соскучиться, приговаривал:
— Знаем мы этих гостей, ага, ушли уже, как же. Наверное, целую ночь только и делали, что километр за километром на постели пахали и гадость эту на камеру снимали, а сегодня утром ушли, чтобы на порносайт слить. А ведь как невинно выглядит, а?! Ну девочка прямо! Тоже мне! И не поймешь вот так сразу, даже стыдно становится за собственные мысли. Про спорт ничего не ответила. «А меня презираете»… Ха! Презираю, ыгы…
Потом я побежал в ванную: мыл руки с мылом, долго, усердно, выключал воду и опять включал, потому что казалось, что не от всей грязи избавился еще; тер руки жесткой ветошью, до красноты тер и приговаривал:
— Черт знает чем они там еще занимаются; чем она больна; заразит ведь — как пить дать, какую-нибудь гадость подхвачу и залечу с ней, с гадостью этой, в кож-вендиспансер, а потом объясняй всем, что это бытовая зараза; никто ведь не поверит! Нет, я, конечно, желаю измениться, стать опять идеалистом, но желание это не поможет ни против триппера, ни против сифилиса, и против СПИДа оно тоже, кстати, не поможет.
Закончив с помывкой, я вдруг вспомнил, что Наташа касалась робота. Хотел снова бежать за тряпкой, но передумал.
— А что с ним станется? — сказал я вслух, насвистывая под нос что-то жутко старинное, то ли Битлов, то ли Саймона и Гарфанкля, — Он же робот. А если гадость Наташкина к Лешке перекинется, так Громову и надо!
Я уселся за домашний компьютер и стал размышлять, чем заняться до вечера. Было скучно, а телефон молчал. Никто не спешил поздравить меня с Новым годом.
И тогда я включил компьютер.
Мне пришло три электронных письма. Первые два — реклама, а в третьем я прочел:
«Уважаемый, Кирилл!
Сегодняшний поход в так называемый «Желтый клуб» крайне полезен. Но не в том смысле, в каком вы подумали. Клуб этот на самом деле сборище недоумков, у которых не все в порядке с головой: Вам будут говорить, что члены клуба обладают некими способностями наподобие вашего умения. Не верьте. Единственная их способность — получать на входе проверенную информацию и превращать ее в дерьмо.
Искаженное представление о мире, галлюцинации, нарушение речи — вот неполный перечень симптомов, которые проявляются у этих людей. Но что-то вынести из встречи можно, конечно, если вы сумеете поговорить с лидером отморозков. Существует мнение, что лидер отличается от шестерок: будто бы у него есть некие тайные знания, а возможно, и способности. Будет неплохо, если вы выясните, что именно он знает и какими способностями обладает.
Чтобы наше сотрудничество было крепче и плодотворнее, мы, уважаемый Кирилл, держим в заложниках вашу бывшую жену, Марию Полеву. Не волнуйтесь: если вы в точности будете выполнять наши указания, с ней ничего не станется.
С вами мы еще свяжемся. И, поверьте, если все будет в порядке, вы не будете разочарованы — платим за информацию мы очень хорошо».
Подписи не было. В окошке «отправитель» темнел некий труднопроизносимый адрес. Электронный ящик висел на бесплатном хосте. Наверняка заведен совсем недавно и специально под эту «переписку».
Что за чертовщина?
Я схватился за голову и взъерошил волосы.
Маша!
Кто они такие? Что им надо? Может, дурацкий розыгрыш? Но откуда эти гады знают о приглашении? О моем умении? О Маше?
Я кинулся в прихожую, схватил с трельяжа блокнот, нашел телефон Машиных родителей и набрал номер.
— Алло?
— Здравствуйте, Анастасия Петровна!
— Кирилл? — Голос Машиной матери изменился, стал злее.
— Я хотел спросить… поинтересоваться, как там Маша… все ли в порядке?
— Она в полном порядке. Не о чем волноваться. Еще что-то?
— Нет. То есть да. Позовете ее? Хочу… надо кое-что спросить.
— Кирилл, Маши нет дома. У нее появился хороший друг. Она сейчас с ним.
— Какой у него телефон?
— Не скажу.
— Погодите… друг? Она встречается с другим? Не со мной? Эта маленькая дрянь целуется с ним? Спит? Дайте мне ее немедленно!
— Кирилл…
— Ах она. шлюха, я тут ночами не сплю, подушку грызу, только о ней, проклятой, и думаю, а тут такое! Я меняюсь ради нее в обратную сторону, а она!..
— Кирилл, ты что, совсем с ума сошел? — завизжала женщина на другом конце провода. — Не мучай Машеньку! Вы расстались! У Маши новый жених! Не вздумай мешать ей!
— Но…
— До свидания, Кирилл. — Она повесила трубку.
— Твою мать! — Я с размаху стукнул телефонным аппаратом о стену. — Шалава!
Бордовая пластмасса треснула; из гнезда вылетела круглая черная кнопка с цифрой «ноль» и закатилась куда-то под шкаф. Я опустился на колени, долго искал ее и чихал, потому что пыль попадала в нос; меня трясло. Уши словно ватой заложило — я не слышал ничего, кроме буханья сердца в груди.
