— А если понадобится, — повторила она, — то по кустам не шастай. И на отлив без дела не бегай. Тут на отлив бежать — хуже, чем под себя сделать. И в лесок тоже не лезь, там ипритка. Обожжешься, тебе это ни к чему, — хозяйственно закончила тетя Лиза. И указала: — Вон туда ходи. Видишь?
Поперёк узкого ручья в метре над водой был поставлен просторный платяной шкаф. Две дощечки в полу энергично выбили. В приоткрытую, никогда плотно не закрывающуюся дверь виднелся плешивый сольфатарный склон вулкана, пятнистая рулежка полосы, рыжие бамбуковые рощицы и ржавые болотца, а внизу в воде волшебно скользили силуэты рыб.
Тетрадь вторая
ГОСТИ В ПАРК-ОТЕЛЕ
Поселок Южно-Курильск раскинулся на восточном и северном берегах бухты. В поселке имеются почта, телеграф, телефон и больница. На осушке против средней части поселка лежит множество малых затонувших судов с частями над водой. Вулкан Менделеева, действующий, возвышается в 3, 7 мили от мыса Круглый и имеет три остроконечные вершины. Наиболее высокая обрывистая вершина достигает высоты 886, 9 м. Склоны вулкана поросли лесом.
Лоция Охотского моря
1
Дом мой, барак мой, угол живой.
Трепетали под закопченным потолком серые мотыли.
Влетали в открытые окна грубо, на глазок, крапленые божьи коровки.
Как срез растрескавшегося пня с многочисленными годичными кольцами серебрилась в углу дивная пепельная паутина, забросанная пыльцой и мелкими листьями, а по ночам скреблась за окном, просилась в дом крыса.
Крысу я не пускал. Сторожась, прятал продукты в жестяные банки.
Крыса тосковала. Тетя Лиза, прознав про ее визиты, принесла в барак кошку Нюшку. «Такая много не сделает», — загадочно заметила она, но в первую же ночь кошка начала плакать.
И не зря.
В тот же день с долгим плачущим воем опустился с неба гражданский ИЛ-14, и сошли по невысокому трапу на землю кандидат геолого-минералогических наук Веня Жданов, другой кандидат — Серега Гусев, а с ними третий кандидат — Юлик Тасеев и командированный на Курилы из Москвы петрограф С.В.Разин, о котором я раньше совсем ничего не знал.
Вещи геологов нес запуганный до полного молчания экономист Роберт Иванович Жук.
Впрочем, бывший экономист.
Еще месяц назад он с родным братом работал в бухгалтерии нашего НИИ, но внезапно нагрянувшая комиссия прозрачно намекнула начальству: не слишком ли? — два Жука на одну бухгалтерию!
И перевели Роберта Ивановича в лаборанты.
— В поле хорошо, — громогласно утешал бывшего экономиста Серега Гусев. — Ну, поломаешь руку в трех местах, без травм все равно не обойтись. — Багровое лицо Жука здорово вдохновляло Серегу. — Или можно иприткой обжечься. Безобразные язвы до самой смерти, жена уйдет от такого. Зато как тут дышится, как тут дышится, Роберт Иванович! Отравишься консервами, тоже, считай, не сразу умрешь. На таком воздухе сразу не умирают. Да и врачей нет, попробуй понять, от чего скончался хороший человек, обязательно ли от консервов? Или вулканической бомбой перешибет вам три пальца.
— Почему мне? — еще сильней багровел Роберт Иванович.
Я вмешался в беседу. Серега, пояснил, преувеличивает. Отравиться можно и местным квасом. Через квас даже уродом можно остаться на всю жизнь. Нет, нет, не с горбом, пояснил я, с горбом это в кино, а у нас просто урод. Ну, скажем, будешь пахнуть. Всегда. Да так, что тебя жена к себе не подпустит.
Роберт Иванович затосковал.
Сильно любя молодую жену — длинную, знакомую многим изящную альбиноску Клаву, Роберт Иванович первым на Сахалине ввел в обиход просторную металлическую ванночку для титана. Из соображений гигиены. Такая ванночка, залитая керосином, вдвигается в печной зев, керосин зажигается с помощью клочка бумаги, вот вода и вскипает в титане за полчаса.
Но и это казалось влюбленному Жуку долгим.
Торопясь ускорить процесс, чтобы уединиться наконец с молодой альбиноской, Роберт Иванович впаял в металлическую ванночку несколько полых трубок и добился того, что работающий титан создавал мощную реактивную тягу. Низкий рев и подрагивание стен тревожили соседей. Когда по субботам Роберт Иванович врубал свою установку, соседи даже выходили на улицу.
И случилось.
Не могло не случиться.
Однажды Роберт Иванович дождался.
Накинув на круглые плечи японский шелковый халат с желтыми драконами, он блаженно покуривал голландскую короткую трубку на крошечной скамеечке у титана, а в спаленке, напевая народную песенку, разбирала белоснежную постель альбиноска Клава. Она была без халатика, с веснушками на упругой груди (это все знали) и очень бледная. Как в гидропонике — не хватало в ней чего-то.
И случилось то, что должно было случиться.
Перегревшийся титан рванул, как бомба. Воздушной волной Роберта Ивановича выбросило в прихожую, сорвало с него японский халат с желтыми драконами. Так неожиданно и грубо обнаженный, экономист стал смеяться, потому что ждал совсем другого. А потом он стал смеяться уже серьезно, потому что на его глазах титан, непристойно раскачиваясь, смердя, пуская газы, сорвался с фундамента и на мощной газовой струе, как некий космический корабль, ввалился в спаленку, где рванул еще раз, испустил еще больше газов и рухнул плашмя в разобранную альбиноской постель. Клава мгновенно покрылась копотью. Даже беленькие зубки у нее закоптились. И упругие груди с веснушками, и все такое прочее. А Роберт Иванович все смеялся и смеялся, пока наконец не прибыла «скорая помощь» и не накинула на него халат — теперь с нестандартными рукавами.
2
Каникулы мои были нарушены.
Но прилетели мои коллеги ненадолго и все по той же причине: дознались до ужасных тайных планов зама директора по хозчасти — отправить часть научных сотрудников вместо поля на силос. «Даже Кармазьян бьет тревогу, — сообщил Серега. — Ссылается на работу с огурцом. Я ему советовал отправить лаборанток с нами, только он не решился: а если вы, дескать, зазимуете? Я ему: японских презервативов на отливе хватит на всю зиму. А он почему-то сердится. Так что, Мартович, поживем у тебя пару дней. Как подойдет удобное судно, так съедем на Симушир».
Юлик Тасеев кивал, подтверждая слова Сереги. Юлик никогда никому не причинял беспокойства. Он, как баклан, сразу заглотил три огромных ковша местного кваса и отправился на геологическую экскурсию. «На сольфатарное поле, — несколько нетвердо заявил он. И пообещал: — Непременно обратно».
И исчез.
И мы забыли о Юлике.
Забыли потому, что пораженный обилием красной икры, светлого воздуха, морских гребешков, побегов молодого бамбука и все того же местного кваса, тайно вырабатываемого тетей Лизой в одном из пустых бараков, Серега Гусев энергично потребовал настоящего товарищеского ужина. Веня Жданов и строгий гость СВ. Разин его поддержали, а бывший экономист насторожился, но перечить не посмел. Он был надолго отлучен от институтских финансов, оторван от знакомой почвы, как маленький подсохший дичок, и прелестная альбиноска спала от него за сотни миль…
