— Кстати, смерть выглядела очень настоящей.
— Для неё — может быть. Теряющему сознание от боли в груди человеку трудно отличить остановку сердца от банального обморока. Но вообще-то нашатырный спирт привёл бы её в себя быстрее, чем электрошок.
— Электрошок... это не будет опасно для сердца?
— Не в том варианте, который мы использовали. Это представление оставит на груди лёгкие ожоги, но скорее термические, нежели электрические. Зато шрамы послужат живым напоминанием об уроке, не позволят забыть, не позволят расслабиться. Только...
— Да, доктор?
— Вы уверены, что её психика выдержит такой жёсткий прессинг? Не будет реакции «назло уродам», попыток суицида?
— Поверьте, доктор, я знаю её лучше, чем вы можете предположить. И не стал бы настаивать именно на таком варианте, если бы не был уверен, что она выдержит.
— Кто платит, тот и заказывает шампанское. Впрочем... вы правы, девчонка боевая.
— Не то слово.
— Вы уже решили, чем будете её отвлекать?
— О, да.
— И что же?
— Я придумаю ей хобби.
— Хобби?
— О, да. Что-нибудь грандиозное. Что востребует все её время, все силы и все ресурсы без остатка. Спасать мир, например...
* * *
Вику пробудил солнечный луч, коснувшийся лица. Ласковое, тёплое прикосновение. Странное, непривычное пробуждение.
Ей потребовалась почти минута, чтобы понять, что же не так, чего не хватает. Не хватало боли. Той постоянно присутствующей, грызущей, убивающей, избавиться от которой она не могла даже в самом глубоком опьянении. Девушка чувствовала себя... лёгкой. Почти невесомой и в то же время странно защищённой.
Чувство безопасности — вот что было самым необычным. Поскольку никогда раньше ей не доводилось испытывать подобного, то и определить, что это такое, Вика не смогла.
Она лежала с закрытыми глазами, постепенно просыпались другие ощущения. Во-первых, выяснилось, что не так уж всё безоблачно. Мышцы болели, особенно на спине и в районе рёбер, так что при каждом вдохе чувствовала лёгкий дискомфорт. Одна сторона лица ощущалась странно далёкой, деревянной, в районе виска что-то неприятно покалывало. И наконец, всё нарастало жжение в районе груди. Похоже на ожог...
Она шевельнулась, пытаясь принять более удобное положение, и боль ударила в висок, заставив удивлённо всхлипнуть. Однако этот дискомфорт был ничем по сравнению с тем, что обычно ждало её по утрам.
Вика открыла глаза, поморгала, привыкая к падающим от окна лучам яркого зимнего солнца, обвела помещение недоуменным взглядом. Где она? Белый потолок, а дома нет белого потолка, и эти чистые занавески... Потом взгляд спустился ниже. Она лежала на огромной, очень высокой кровати с чуть приподнятой спинкой, и рядом громоздились какие-то странные ящики. Чистые простыни, мягкие подушки... Больница!
Девушка вздрогнула точно от удара, пальцы впились в ткань одеяла. Она вспомнила. Взгляд загнанно метнулся в сторону прозрачной штуковины с серой гармошкой внутри, внутри что-то испуганно сжалось от ярких, почти ощутимых на вкус воспоминаний. Прибор искусственного дыхания, издающий эти ужасно громкие звуки, пластик маски на лице, трубка, пропихиваемая в горло...
Вика сглотнула, пытаясь избавиться от отвратительного привкуса. Откинула одеяло, чуть прикоснувшись к красной, воспалённой коже груди. Электрошок... Это всё было на самом деле!
Её рука поднялась, чтобы пощупать повязку на голове, но тут неожиданно близкое движение заставило забыть обо всём и в панике обернуться.
Он лежал рядом, подперев голову рукой, тёмные волосы разметались после сна чуть вьющимися прядями. Сейчас, при свете дня, Вика с удивлением поняла, что он очень молод, вряд ли старше её, хотя выражение холодных карих глаз заставляло в этом усомниться. Был он полностью одет, судя по всему так и проспав всю ночь в этих тряпках. А легко уловимый запашок свидетельствовал, что, возможно, даже и не одну ночь.
Может быть, любая другая девушка и смутилась бы, обнаружив себя утром обнажённой в кровати с незнакомым парнем, но Вика испытывала только страх и ещё какую-то загнанную отвагу, как израненный хорёк, приготовившийся биться до конца. Ни тепла, ни доброты, ни улыбки не было в его глазах. И, сколь бы настоящим он сейчас ни выглядел, девушка ни на минуту не усомнилась, что перед ней тот самый ночной демон. Всё столь же опасный и столь же могущественный.
И то, что именно его близкое присутствие вызывало это странное чувство покоя, лишь добавляло ей настороженности.
Он поднялся текучим стремительным движением, выдававшим нечеловеческую породу, тёмной тенью, столь неуместной в ярком утреннем свете. Высок, но не слишком, плечи пока слишком узкие — он, скорее всего, ещё подрастёт, прежде чем окончательно сформируется. Тёмные, хотя и не чёрные волосы падали на лицо острыми прядками, каким-то непонятным образом смягчая резкость черт. Вика автоматически попыталась определить расовую принадлежность, но не смогла.
А потом он заговорил, и всё остальное, помимо этого холодного, резонирующего с её костями голоса, потеряло смысл.
— Одежда на стуле рядом с кроватью. Расчёска и зубная щётка там же. Поднимайся, приводи себя в порядок, мы уходим.
Приказ вздёрнул её в сидячее положение, заставил потянуться за одеждой, прежде чем Вика сообразила, что происходит, но какое-то первозданное упрямство, о существовании которого она до сих пор не подозревала, заставило вцепиться пальцами в матрас.
— Ты кто?
— Можешь называть меня Олег. — Карие глаза блеснули из-под чёлки, и у Вики создалось странное впечатление, что под обычным брезгливым отвращением к её персоне на мгновение мелькнуло удовлетворение.
— Я уже не... наркоманка?
— Нет. — Голос сухой, неприязненный. — Ты полностью свободна от зависимости. Теперь одевайся.
Вика пришла в себя, только когда уже надела бельё (кстати, лучше того, какое ей до сих пор приходилось носить) и наполовину залезла в джинсы. Промежуток времени, когда она всё это проделала, полностью стёрся из памяти. Злобно сжав зубы, девушка вонзила ногти (мягкие, больные и ломкие, но достаточно острые) в бедро и застыла, одной ногой в штанине, что есть силы стараясь остаться неподвижной.
— Куда мы идём? — Она не спросила, по какому праву он ей приказывает. Жизнь научила её не задавать вопросов, на которые можно получить слишком исчерпывающие и наглядно демонстрирующие чужую точку зрения ответы.
— Куда я скажу. — Оч-чень исчерпывающе. Он... Олег стоял, глядя на её полуобнажённое тело (ладно, может не слишком красивое, но ведь полуобнажённое!), и интерес в этом взгляде был сугубо анатомический: как она двигается, где надо будет наращивать мышцы, что надо будет предпринять по поводу ужасающего состояния кожи. В ситуации не было абсолютно ничего чувственного. По крайней мере со стороны Олега. Как Вика, у которой в глазах темнело от ужаса при одной мысли об этом парне, умудрялась одновременно испытывать к нему ещё и весьма однозначный интерес, она и сама не понимала.
