— Ну вот, мы и добрались сюда. Невероятное путешествие, расскажешь дома — никто не поверит.
— В этой глуши некому и рассказать.
— Перимед пришлет сюда корабль, тогда у тебя будут люди, ты сможешь восстановить копь.
— В этом нельзя быть уверенным. Конечно, отец пришлет сюда корабль, но когда? Да и доберется ли судно, сумеет ли оно преодолеть все опасности, которыми угрожает море? Неужели я буду дожидаться его, кушать кашку, пить кислое молоко? Интеб, неуверенность терзает меня, я сам не нахожу ответа на эти вопросы. Я царевич в Микенах, воин из Арголиды, я готов биться, победить или умереть. Но как воевать без воинов, одним щербатым мечом? Как получить помощь, не имея подарков? Друг мой, ты мудр, можешь ли ты ответить на мои вопросы?
Голова Интеба качнулась, он неразборчиво забормотал:
— Положись на меня, Эсон, я помогу, всегда помогу тебе. Дружба моя поможет. Сейчас я мог бы сидеть по правую руку фараона, следить за разливом плодородного Нила… а куда меня завела судьба? И мне не жаль… не жаль, — он всхлипнул и тут же уснул.
Огонь угасал, густо пахло дымом и перебродившим молоком. Эсон едва мог терпеть эту вонь. Его распирало желание биться — но с кем? Противника не было. Не выпуская из рук каменного топора, он поднялся и толкнул дверь, стукнувшись головой о низкую притолоку. Снаружи лил дождь, вдали погромыхивал гром. И он слепо вглядывался в дождь, не зная, клясть судьбу или молить богов о помощи.
Вдруг Эсон ощутил, что рядом с ним кто-то шевельнулся. Занеся для удара топор, он мгновенно повернулся на звук. В дерево в лесу совсем рядом ударила молния, во время короткой вспышки он увидел, что это Найкери. В наступившей вновь тьме он укоризненно покачал головой: надо же — уже и женщин начал пугаться.
— Я могу помочь тебе, — подходя ближе, негромко проговорила девушка.
— Уходи, — бросил Эсон, поворачиваясь спиной.
— Знаю я вас, микенцев, — продолжала она, заходя так, чтобы стать лицом к лицу с ним. — Должно быть, в вашей земле нет ни одной здоровой женщины, иначе вы не презирали бы их. Постарайся понять, воин, — здесь у нас все по-другому. У нас женщина не рабыня мужчины. С тех пор как ослеп отец, я говорю от его лица. И я могу помочь тебе.
— Мне не нужна помощь от женщины.
— А другой ты здесь не получишь, — огрызнулась она. — Хочешь — раздувайся от гордости, только тогда копь навсегда останется разрушенной, а ваши люди неотомщенными. Решай сейчас. Так как же?
Она говорит правду, подумал Эсон. Здесь не Арголида. Странные земли — странные обычаи.
— Почему ты хочешь помочь мне? — спросил он.
— Такого желания у меня нет, но я нуждаюсь в тебе, как и ты во мне, чтобы отомстить — у меня на это свои причины. Племя мое сейчас не в силах мстить. Мой народ ослабел. Отец мой слеп. Все хотят забиться поглубже в лес, найти место потише. Я не хочу. Мое место здесь. Альбии всегда старались жить в мире со всеми — даже с йерниями. И мы будем жить с ними в мире — но после того, как умрут виновные. Твои враги — это мои враги, и я помогу тебе погубить их.
— Но сперва пусть будет копь. Ты дашь мне отроков, чтобы начать работы?
— Да. А будут ли у тебя воины, чтобы убить йерниев?
— Множество. Они уже в пути. Микенцы умеют убивать, как никто другой.
— Тогда открывай копь — и убивай йерниев!
Крик ее утонул в близком раскате, молния вновь ударила неподалеку. Тьма упала мгновенно, но, облик девушки горел в мозгу Эсона. Запрокинутая назад голова с бешеными глазами… вода стекала с ее волос на одежду, облеплявшую соблазнительное женское тело.
Эсон протянул руки, мышцы ее напряглись под ладонями. Он пригибал девушку к земле, она не пыталась вырваться, но голос ее прозвучал резко и холодно:
— Если ты возьмешь меня, князь, то лишь силой. Или благородные микенцы не умеют брать женщин иначе?
— Нет, — Эсон гневно оттолкнул ее так, что девушка упала в грязь. — От тебя мне нужны только отроки, которые будут работать в копи. Не забудь.
И он захлопнул дверь за собой — там было сухо. Раздосадованный и негодующий — только почему?
Эсон пробудился с рассветом. Зевая и потягиваясь, он выбрался наружу — в рассветный туман. Сразу же за огородом в лесу, насыщаясь желудями, хрюкали свиньи. Небо над полосой тумана было ясным, высоко в нем застыл круглый диск луны. Должно быть, добрый знак. Артемида сторожит и после рассвета. В доме за спиной его послышались движения, повалил дым из отверстия под соломенной крышей — там разожгли очаг. День начался. Быть может, не только день — и будущее тоже. И копь.
Он вернулся в дом и встряхнул Эйаса за плечи. Кулачный боец лишь застонал и перекатился на живот. Эсон отвесил уже крепкий пинок по ребрам. Шатаясь, Эйас с ругательствами поднялся на ноги. Щурясь, он искал кого-нибудь, чтобы ответить ударом. Эсон оставил его и подошел к Найкери, склонившейся у очага.
— Мне нужны сандалии, — проговорил он. — Все ступни изрезал о камни.
— У нас не найдется достаточно больших для тебя, но я могу сплести подходящие. Когда вы уйдете к копи?
— Утром, скоро. Поторопись с сандалиями. Нам потребуется проводник.
— Я покажу тебе дорогу.
Пока они готовились к выходу, почти все проснулись. Только громкий храп Лера доносился из ниши, да Интеб еще спал среди одеял и шкур. Эсон там его и оставил, а Эйасу вручил каменный топор дровосека. Следом за Найкери они вышли из дома и направились по тропинке среди полей. Выйдя из поселения альбиев, они миновали расчищенные поляны, на которых бродил длиннорогий скот. За животными приглядывали молчаливые загорелые мальчишки. Следуя неровностям местности, тропинка привела их к лесу, она то поднималась, то опускалась. И когда солнце вскарабкалось на половину пути к зениту, все уже основательно взмокли.
Эйас простонал:
— Такая дорога не для больного человека.
— Ты расхворался от пьянства.
— Какая разница от чего, главное, что я болен, быть может, уже умираю…
Впрочем, невзирая на жалобы, Эйас не отставал. Когда они остановились попить возле запруды, у перекрытого бобровой плотиной ручья, Эйас зачерпнул воду пригоршнею, отпил, вздохнул и бултыхнулся в воду. Когда он поднялся из водоема — с тела струилась вода, — боец словно ожил и объявил, что чувствует себя решительно лучше.
Они пошли дальше. Найкери внимательно следила за тропой и все замедляла шаг. Наконец она остановилась и указала на почву. Наклонившись, Эсон увидел у земли надломленную ветку: ясно было, что здесь недавно кто-то прошел.
