Они пошли дальше. Найкери внимательно следила за тропой и все замедляла шаг. Наконец она остановилась и указала на почву. Наклонившись, Эсон увидел у земли надломленную ветку: ясно было, что здесь недавно кто-то прошел.
— Тут неподалеку обитают донбакшо, — проговорила девушка. — Можно переговорить с ними, узнать, что случилось с отроками, работавшими в копи, может быть, кто-нибудь захочет…
Эсону не хотелось сворачивать. Он пришел издалека, а цель была так близко.
— Зачем обязательно нужны мальчишки? — спросил он. — Можно найти кого-нибудь постарше, рабов, например?
Не понимая, она покачала головой:
— Кто еще, кроме мальчишек, возьмется за это дело? Их много, племени не нужно столько отроков. Чего ты хочешь?
Напрасная трата времени. Быть может, в этой стране совсем нет рабов. Впрочем, у него нет и золота, за которое их покупают, нет и воинов — чтобы захватить и стеречь. Хочет он или нет — придется следовать за этой девушкой.
— Хорошо. Делай как хочешь.
Найкери явно не желала слышать ноток раздражения в его тоне и повела их в чащу. В полумраке пробирались они через подлесок, обходя высокие стволы. Было жарко, воздух недвижно замер, лишь докучливые насекомые жужжали над головой. Тропа вела их по пологому склону холма в лощину, к густой роще, где теснились толстые дубы. Здесь стало прохладнее, они неслышно ступали по влажному мху возле извивающегося по склону холма ручейка. Шаги их были настолько тихи, что путники даже спугнули вепря, разрывающего листья в поисках желудей. Не менее удивленный, чем они сами, кабан поднял голову, хрюкнул — к желтым клыкам прилипла черная земля, красные глазки сердито блестели. Эйас заорал и бросил топор, но вепрь крутнулся на острых копытах и исчез в подлеске. Топор пролетел мимо, и Эйас с ругательствами полез за ним в кусты.
Когда они добрались до дна ложбины, спереди послышались четкие удары, как сердцебиение. Потом звуки умолкли, и буквально через мгновение с треском упало дерево. Они шли дальше — тропа сделалась проторенной — и наконец из леса выбрались на поляну. На склоне холма оказалось невысокое квадратное сооружение с крышей из камыша и глинобитными стенами. Его окружали небольшие поля, где под ветерком гнулись невысокие — до колена — злаки с зелеными колосьями. Три женщины прокапывали междурядья острыми мотыгами из оленьего рога. Оставшись в жару в одних кожаных юбках, они низко наклонялись, нагие груди раскачивались при каждом движении. Подняв головы, женщины уставились на пришельцев. Одна из них что-то выкрикнула высоким голосом.
— Подождите здесь, — проговорила Найкери, — лучше мне переговорить с ними без вас.
Развалившись в тени, Эсон и Эйас разглядывали детей, повысыпавших из дома: с пальцами во рту они стояли перед дверями. Их было много, разного возраста, все без одежды и в грязных разводах на бледной коже. На склон выскочили двое мужчин с каменными топорами в обеих руках. Они бежали, длинные, до плеч, волосы развевались за спиной. Как и женщины, мужчины были покрыты потом и обнажены до пояса. Заметив, что опасности нет, они замедлили шаг. Не отводя глаз от двух незнакомцев, они приблизились к Найкери, с которой были знакомы. Женщины издалека наблюдали, как, усевшись на корточки, переговаривались мужчины и девушка. Она настаивала, они бурчали что-то в ответ, качали головами и запускали пальцы глубоко в волосы. Наконец один из мужчин встал, направился к дому и, растолкав детей, ухватил одного из тех, что были постарше. Тот не хотел идти, но мужчина дал ему затрещину и поволок за ухо по склону. Переговоры продолжались, наконец все поднялись, и Найкери оставила их. Оба мужчины бесстрастно смотрели ей вслед.
— С ними сложно говорить. Некоторые из мальчишек вернулись, но другие погибли.
— В этом доме я не заметил недостатка в детях.
— И здесь, и в прочих домах мальчиков хватает. Только цена будет высока. Этой зимой у одного из мужчин сломался топор, ему нужен новый. Чтобы сделать топор, уйдет не один месяц. А другой вообще требует медное тесло за своих мальчишек. Форма для отливки у нас есть, и медь найдется, правда, отец мой будет возражать.
— Но ты не отказываешься…
— Конечно, нет. Ты знаешь это.
Эсон верил ей. Он глядел на ее крепкую спину и зад — она вновь вела их из лощины, мышцы так и ходили под бурыми полосами юбки. Волосы и кожа ее были, как у деревенских девушек, что трудились в полях возле Микен. Она разве что была ниже ростом. Но здесь она не из простых — из знати. Она говорит с донбакшо, и те ее слушают. Вот и сам он ее послушал и согласился. В такой дали от Арголиды все идет по-другому. Он должен привыкнуть к новым обычаям. Лучше бы, конечно, просто повести на них свое панцирное войско и взять все необходимое. Но нет ни людей, ни доспехов. Придется найти способ, как все сделать.
Из леса они вышли в полдень, в самую жару. Тропа привела их в устье оврага. Тут росли только невысокие кусты да трава поднималась над короткими пеньками: прежде здесь была расчистка, и не так уж давно. Овраг перекрывала земляная насыпь. С тех пор миновало шесть лет, он тогда был еще юнцом, но Эсон сразу же узнал это место. Перед ним была копь.
Оттолкнув остальных, он полез вверх по склону, который помнил еще незаросшим. Он тогда трудился вместе со всеми, потел, таская землю, чтобы поднять вал повыше. С вершины насыпи был виден край небольшой долины: именно здесь Ликос добывал для Микен богатство из-под земли.
Теперь там остались руины. Обугленные стены с обрушившимися крышами уже начинали обрастать землей. Рваная рытвина в земле никуда не исчезла, как и груды пустой породы и грязи. Но и на них уже начинала пробиваться трава, скоро она покроет отвалы. Долбленые бревна, пропускавшие воду ручья под валом, были забиты грязью и листьями. Лишившись выхода, вода образовала болотистое озерцо, протянувшееся почти до самой копи. Пара уток, испуганных неожиданным появлением человека, тяжело ударяя крыльями, поднялась с воды и улетела.
Эсон не заметил их. Перед глазами его все вставало, как было — в деловитом кипении жизни. Он пытался все вспомнить. Дядя, гордый своими делами, водил его тогда за руку и все объяснял. Эсон помнил, как тогда ему было скучно, как хотелось на охоту — люди как раз отправлялись бить оленей. Но, невзирая на собственное нежелание, он усваивал; наблюдал за работой отроков, помогал дяде, загружавшему печи, — последнюю, самую ответственную операцию тот не позволял делать никому другому.
Несущий олово ручей образовал водоворот в своем каменистом ложе. Ликос много размышлял о том, откуда берется олово в ручье. Он водил племянника вверх по склону, показывая ему черные вкрапления в красноватой скале. Здесь тоже было олово, но добывать его было проще, спустившись пониже. Там, в пересохшем русле, олова было много, его вымывало из мягких разрушенных водой пород. Оно залегало близко к поверхности — прежде его даже можно было отыскать на самой земле — но оттуда его уже давно выбрали дочиста. Теперь приходилось закапываться в грунт, до слоя, где черные камешки были перемешаны с песком. Деревянный промывочный желоб оставался на месте, впрочем, он заметно прогнил и нуждался в починке. На дне все еще темнели крупицы олова — там, где вода унесла более легкие частицы. Конечно, олово приходилось добывать с большими трудами. Крупицы металла по большей части были заключены в крупных кусках породы, их разбивали тяжелыми молотами — на скале еще видны были борозды и углубления там, где дробили породу.
