– У отца Джены сердечный приступ из-за меня, – Эфраим решил попробовать другую тактику. – Монетка не просто меняет все вокруг. Она изменяет нас. Тебя это не пугает?
– Ты прав, Эф. Раньше ты не был таким эгоистом.
– Эгоистом? Я хочу помочь отцу Джены. Это ты изменился. У тебя не всегда был такой дурной характер. Раньше ты больше беспокоился о других людях.
– Я до сих пор беспокоюсь. Но, судя по тому, что я слышу, ты хочешь, чтобы мы перестали использовать монетку и брали ее только в тех случаях, когда ты по-настоящему этого хочешь. Если не желаешь делиться со мной, не стоило вообще о ней говорить.
– Следующее желание будет последним. Мы должны все исправить.
– Нет, – сказал Натан. – Мне нравится все как есть. Не забирай это у меня.
– Я просто хочу пожелать, чтобы отец Джены поправился. Даже монетка не сможет испортить такое желание.
Насчет последнего Эфраим не был так уж сильно уверен. Если четвертак приземлится орлом вверх, все будет в порядке. Если же нет, ситуация могла стать еще хуже.
– Ты только что потратил полчаса на то, чтобы убедить меня в непредсказуемости монеты. Если ты прав, при следующем желании я могу потерять Шелли. Ты не можешь обещать, что такого не случится.
Эфраим стиснул монетку. Невероятно – Натан ставил свою тупую влюбленность выше чьей-то жизни.
– Если желание это изменит, мы выясним, как вернуть все назад, хорошо? Но сначала мы выясним, как монетка работает.
Натан посмотрел на него, затем ссутулился.
– Ладно, я верю тебе.
Он отставил тарелки, а Эфраим уставился на монетку, собираясь с духом:
– Я хочу, чтобы отец Джены опять был здоров.
«Орел, – подумал он. – Умоляю, пусть выпадет орел». Он подкинул монетку и поймал ее.
Орел!
Эфраим улыбнулся.
Он слишком поздно понял, что не успел взять Натана за руку.
Эфраим моргнул и внезапно оказался в собственной спальне. Один. Он уже начал привыкать к внезапным переменам, вызванным монеткой; закусочная исчезла, но съеденная картошка тяжким грузом покоилась в желудке. А где оказался Натан и в каком состоянии он был?
Эфраим позвонил другу домой и облегченно вздохнул, когда тот ответил.
– Натан! Ты в порядке?.
– Что? Кто это? – Голос Натана звучал глухо, словно он только что проснулся. Похоже, как и боялся Эфраим, Натан все забыл. Оставался шанс, что после участия в предыдущих желаниях тот все еще помнит хоть бы что-нибудь.
– Это я, Эфраим.
– Эфраим… Эфраим Скотт? Чего ты хочешь?
– Прекрати дурачиться. Слушай, я ошибся. Пожалуйста, скажи мне, что помнишь о четвертаке, – Эфраим стиснул трубку.
– Каком четвертаке? О чем ты говоришь?
«Что я наделал?» – подумал Эфраим.
– Ты же должен помнить. – «Ты хотя бы меня должен помнить». – Монетка. Ну давай, подумай. Мы всего пару минут назад сидели в кафе…
Натан застонал.
– Пару минут назад я спал, и снился мне не ты. Что бы ты ни принял, оставь немного для меня, чувак. Только давай позже.
В трубке раздался щелчок, и пошли короткие гудки.
Натан не помнил о волшебной монетке. Судя по всему, он и Эфраима едва помнил. С одной стороны, это было к лучшему: Натан теперь не станет настаивать на использовании монетки.
С другой стороны, у Эфраима была проблема покрупнее. Он, похоже, потерял лучшего друга.
Джена намеренно проверила часы на своем мобильнике, когда Эфраим вихрем влетел в библиотеку.
– Ты опоздал, уже второй день подряд, – сказала она.
– Прости. Трудное утро, – ответил он.
Значит, он до сих пор тут работал. Эфраим надеялся, что все изменится, раз он согласился на библиотеку только из-за отъезда Джены. Но это еще не означало, что его желание не исполнилось. Выпал орел, так что Джон Ким должен был выжить. Вот что важно. Джена пришла на работу, и одно это было хорошим знаком.
Сама девушка тоже не изменилась. Может, немного устала, но это понятно, раз ее отец лежал в госпитале.
– Почему ты на меня так пялишься? – спросила она.
– Так, ничего.
– Хорошо, – она похлопала по тележке рядом со столом. – Все, эту можно отвезти к полкам. Если ты, конечно, не прочь поработать.
– Ага, – сказал он. Все-таки что-то в Джене изменилось. Она казалась холоднее обычного. Может, все еще беспокоилась об отце?
– Эй, а твой папа в порядке? – спросил он.
Ее лицо смягчилось.
– Будет в порядке. Ложная тревога. Как ты узнал, что он в больнице?
– Мама сказала. Ложная тревога? Это замечательно, хотя, наверное, было очень страшно.
Джена кивнула.
– Значит, ты все-таки переедешь? После того как он поправится.
Девушка сканировала стопку книг, но тут подняла взгляд на Эфраима.
– Я никуда не переезжаю. С чего ты взял?
– А. Тогда почему я тут работаю?
– Что? Мэри сказала, что тебе нужна подработка на лето, так как ты хочешь поступить в следующем году в колледж. Если ты передумал…
– Нет, я хочу работать здесь. Правда. Прости, я мало спал прошлой ночью. Плохо соображаю.
Она прищурилась.
– Сейчас отвезу тележки, – сказал он.
Джена скупо улыбнулась.
– Хорошо, – она взяла сканер и отвернулась. – Скажешь, если появятся вопросы.
– Ладно.
Кроме вопросов, у него пока ничего не было.
Все утро Джена практически не разговаривала с Эфраимом, только давала поручения, исправляла ошибки и отпускала саркастические замечания. Он так и не понял, хотела она пошутить или оскорбить его. Не в такую девушку он влюбился. Эфраим испугался, что, едва получив, он потерял и ее дружбу.
По крайней мере мистер Ким не умирал, но, судя по всему, все идеи Эфраима о разнице между орлом и решкой оказались неправильными, а значит, он по-прежнему практически ничего не знал о монетке.
Время шло к двенадцати, и Эфраим пытался придумать, как попросить Джену пойти с ним перекусить. Но в полдень широкие стеклянные двери распахнулись, и в библиотеку вошли Мэри и Шелли. Конечно, у них уже были планы на ленч.
– Привет, – в унисон сказали они.
– Привет, – ответила Джена. Впервые за весь день она улыбнулась.
Мэри подошла к Эфраиму, сказав:
– Привет, милый.
После чего взяла его за руку и уже хотела поцеловать. Эфраим замер.
– Привет, Мэри, – выдавил он, вышел из оцепенения и схватил очередную тележку, наполовину заполненную книгами.
– Я скоро буду. Надо кое-что закончить.
Пытаясь не обращать внимания на обиженный взгляд Мэри и раздраженный Джены, Эфраим резко свернул за угол, уронив несколько книг на пол. Через просвет между книжными полками хорошо была видна стойка для выдачи. Эфраим склонился над тележкой, сердце гулко колотилось.
– Ну что, пойдем обедать? – спросила Джена у близняшек.
