Пурпурный внимательно оглядел нас. На нем был костюм небесно-голубого цвета, сшитого из одного куска, он облегал его как вторая кожа. Несколько предметов свисало с широкого пояса, стянувшего обширную талию. Капюшон откинут назад. Взгляд его был косящим и неуверенным, глаза слезились и бегали, перескакивая с одного на другого. Наконец, ищущий этот взгляд остановился на... о, боже! На мне...
Пурпурный энергично шагнул вперед, схватил меня за плечи, вглядываясь в лицо.
— Лэнт, ты ли это?
Его слова звучали странно, но произносились им самим. Очевидно, его говорящее устройство было уничтожено, и ему пришлось научиться объясняться по-человечески.
Он выпустил меня раньше, чем я потерял сознание и осмотрелся вокруг.
— А Шуга? Шуга здесь?
И тут он увидел низенького волшебника. Шуга стоял на месте и дрожал.
— Чему бывать, того не миновать, — пробормотал он, — лишь бы это было безболезненно.
— Шуга, — произнес свихнувшийся волшебник, пройдя мимо меня с вытянутыми руками. — Шуга, я хочу кое о чем спросить тебя.
Шуга издал поистине нечеловеческий крик, прыгнул вперед и вцепился в Пурпурного.
Они оба покатились по земле, большой волшебник и маленький. Шуга издавал некрасивые хныкающие звуки. Пурпурный задыхался.
Потребовалось девять человек, чтобы растащить их. Наши самые молодые и проворные советники уволокли лягающегося и визжащего Шугу. Крики его доносились до нас из-за леса, пока не прервались всплеском в реке.
Пока Пурпурный отряхивался, Шуга вернулся, сопровождаемый с одной стороны Дирком-пастухом, а с другой — Орком, моим старшим сыном. Он встал между нами, сердито поглядывая на собравшихся.
Сочувствующие, заботливые советники обступили Пурпурного. Они похлопывали его по плечам, словно взволнованную женщину. Гортин не скрывал замешательства. Он посмотрел на меня и сказал:
— Кажется наши волшебники уже знакомы друг с другом.
Я перевел взгляд на Пурпурного. Голова кружилась. Я чувствовал, что пропал. Мой рот открывался и закрывался, как у рыбы, выброшенной умирать на берег. Как эта напасть нас отыскала?
— Ты мертв! — заявил я волшебнику. — Как ты мог... какого бога...
Тут я замолчал, поскольку вопрос был неразумным. Пурпурный не верил в богов, он говорил об этом множество раз. Я не мог спокойно смотреть на него, на его тело с противным брюхом, на его выпирающую плоть, на бледную безволосую кожу, на лоскутья неестественного прямого черного меха. Он был воплощением уродства в моих глазах. Он был угрозой моей душе и рассудку.
Гортин усмехнулся, довольный таким сюжетом. Я указал на Пурпурного и с трудом проговорил:
— Откуда?
— Это — подарок богов, — ответил Гортин. — Мы много лет прожили с волшебником, которым не все были довольны. — Он сумрачно нахмурился. — Дером был прекрасный, сильный волшебник, но некоторые становились несчастными из-за его заклинаний.
— Дером! — пробормотал Шуга. — Мы учились вместе.
Я кивнул. История была знакомой. Иногда волшебники начинали злоупотреблять своей властью. И тогда уважение к ним падало. Потому что от этого страдали жители.
— Это случилось во время последнего соединения, — продолжал Гортин. — Чудо! В эту ночь разразилась страшная буря. Поднялся сильный ветер, огненный шар Элкина пронесся по небу и повернул обратно. А затем на краю деревни послышался треск. Когда мы выбрались из гнезд, то обнаружили вот этого волшебника, который упал на старый дом Дерома и раздавил его всмятку. Действительно, странный волшебник!
— Он упал с неба!
Гортин кивнул. Другие Советники принялись объяснять, перебивая друг друга:
— Он пришел с неба!
— Хотя на нем не было и царапинки!
— Словно огромная падающая звезда...
— Никто не пострадал.
— Даже Дером. Он был убит мгновенно.
— Было много песен и плясок...
— Ти-хо! — проревел Гортин.
Стало тихо. Гортин продолжал:
— Мы отдали Пурпурному малиновые сандалии Дерома и его накидку и тут же сделали его волшебником. А что нам еще оставалось делать? От него вообще никакого толку. Он даже по-человечески не говорил. Нам пришлось похоронить Дерома без освящения.
— Но как может человек упасть с неба и не быть убитым?
— Пурпурный — не просто человек, — заявил Гортин, словно этого объяснения было достаточно.
— Он — демон, — прорычал Шуга.
Такого объяснения было более чем достаточно.
— Это благодаря моему защитному костюму, — вмешался Пурпурный.
Он выступил вперед и с силой ударил себя по животу. Его брюхо было большим и рыхлым, потому от удара он должен был бы сморщиться от боли. Но этого не произошло. Мне на мгновение показалось, что Пурпурный стал жестким, как камень.
— Мой защитный костюм, — повторил он. — В нормальных условиях он гнется как обычная одежда. Но при резком ударе становится единым несокрушимым монолитом. Лэнт, помнишь, как в вашей деревне мальчишка кинул в меня копье?
— Помню. Тебя даже не поцарапало.
— Этот костюм словно жесткая кожа. Вместе с капюшоном он прикрывает меня всего, кроме глаз и рта. Он и спас мне жизнь.
— Я не понял, что мое летающее яйцо движется, — продолжал Пурпурный. — Вы замазали густой серой грязью все кнопки и циферблаты, так что я не мог видеть как работают мои... — он запнулся, подбирая подходящее слово, — мои устройства для заклинания.
Он принялся объяснять жителям своей деревни:
— Они каким-то образом умудрились проникнуть в мое летающее гнездо. Я вам о нем уже рассказывал — и натворили в нем ужас что.
Повернувшись в нашу сторону, он добавил:
— Я был в ярости, Лэнт. И хотел перебить всю вашу банду.
Я содрогнулся. Он и сейчас может осуществить свое желание. Действительно, чего он ждет?
— Потом я понял, — продолжал он, — что все это вы сделали из-за невежества. Возможно вы подумали, что яйцо живое и опасное. Вероятно это и послужило причиной первого нападения Шуги на меня. Я теперь хочу знать... для чего вы перепачкали и переломали все инструменты в моем летающем гнезде?
К несчастью я не понял, как тяжело вы повредили его. В любом летающем гнезде предусмотрено заклинание, которое компенсирует резкие движения. Оно же компенсирует отсутствие земли под ногами. Короче я не знал, что лечу. Вы же замазали серой краской все экраны, так же как и индикаторы.
Когда я открыл дверь, чтобы отправиться на ваши поиски, ветер от движения гнезда подхватил меня и швырнул наружу. Когда я понял, что падаю, то надвинул капюшон и свернулся клубком. Мой защитный костюм спас меня, сохранив форму. Как вода в сосуде, она не изменит свою форму, если ты резко надавишь на него.
