Монтаж платформы при ее марсианском весе оказался мне как раз по плечу, и даже скафандр не мешал делу спориться. Самое трудное – достать три секции и разложить на песке друг подле друга, а скреплять несложно.
Камилло включил рацию одного из скафандров и время от времени осведомлялся самым "что ни на есть идиотским тоном:
– Ну что, никого еще не видел?
Всякий раз я уверял, что не видел, но даже от его молчания веяло скепсисом.
Собрав платформу, я начал водружать на нее столбовидный пульт управления. Поглощенный работой, я начисто забыл об окружающем мире, – только голос Камилло, изредка звуча в шлемофонах, возвращал меня в неподвижную, чуждую реальность. Часа через два с половиной я закончил сборку, осталось только проверить двигатель и установить топливные баки. И тут на меня нахлынула усталость, а вслед за ней вплотную подступили уныние и чувство одиночества.
Для первого дня – достаточно, спохватился я, теперь можно и на борт, в знакомую обстановку, в уют. Пора ужинать.
Я прошел через воздушный шлюз. Камилло сидел на моем выдвижном кресле перед штурманским пультом; заслышав шаги, он резко обернулся и встретил меня испуганным взглядом. Когда я снял шлем, он как будто успокоился.
Я взглянул на передатчик – тщетная надежда, Камилло к нему даже не притрагивался.
Он поинтересовался, как дела, кивнул, услышав мой ответ, и сказал:
– Раз уж ты этим занялся, то мог бы выгрузить все канистры, чтобы были под рукой, и вообще, какой смысл держать их на борту? И ящики с едой, и фляги с водой, и…
– Угомонись, – перебил я. – Мы же не на неделю собираемся. Завтра только поднимем платформу, ну, может, слетаем недалеко, глянем, что там за темная полоса. Купол, конечно, прихватим, и еды на сутки, но на кой дьявол брать лишний вес?
– Завтра? – переспросил Камилло. – А я думал… Ну, до рассвета часов пять всего…
– Пусть так, – кивнул я, – но я сейчас три часа проишачил, не вылезая из скафандра. Торопишься? Можешь меня сменить.
Я не ждал, что он согласится, и он не согласился. Вместо этого он минуту-другую пялился на меня, пока я собирал на стол, а потом снова прилип к иллюминатору, то и дело мотая головой, как болельщик в разгаре яростного поединка теннисистов.
От усталости я был порядком на взводе, и не буду врать, что поведение Камилло меня успокаивало.
– Ты же ни черта не видишь, – не вытерпел я наконец. – Лучше иди пожуй.
Как ни странно, он безропотно подчинился.
– Похоже, ты велел марсианам не попадаться мне на глаза… Но все равно им меня не одурачить.
– А, черт!
Видя, что я едва сдерживаюсь, Камилло заторопился на попятную.
– Ладно, ладно! Должно быть, это они тебе велели не распространяться насчет их. Неважно. Разницы ведь никакой.
Я попытался уловить в этих словах хоть толику смысла, потом выругалср про себя и махнул рукой. До конца ужина и еще некоторое время мы соблюдали тактическое перемирие, но когда Камилло в пятый раз подскочил к иллюминатору, чтобы застигнуть марсианина врасплох, мне пришлось задуматься, как бы его отвлечь. Он не отказался от партии в шахматы и, казалось, на время забыл обо всем на свете. Строя великолепную комбинацию, он превзошел самого себя и разгромил меня наголову, и после этого выглядел совершенно нормальным, пока не заявил:
– Вот так-то, брат. Марсиане – народ ушлый, но и вас можно одолеть, если пустить в дело мозги.
Наутро я выбрался из корабля, проверил надежность сборки, достал из трюма две канистры с топливом и поставил на платформу. Камилло, следивший через иллюминатор, снова включил радио и предложил выгрузить все припасы. Собственно, я был не против, – все равно придется облегчать корабль, когда мы рискнем поставить его вертикально, – но канистры весили немало, и я не понимал, с какой стати должен надрываться в одиночку. Нет, уж лучше дождусь, когда этот барин соблаговолит выйти на подмогу!
Я перенес на платформу ящик съестного, две фляги с водой и двухместный купол Флендериса – на кой черт в походе провизия, если шлем скафандра не дает съесть ни крошки? А коли так, надо брать и декомпрессор, чтобы откачивать из купола воздух, и полдюжины портативных баллонов с воздухом для скафандров.
Пока я все это доставал и закреплял на платформе, прошел без малого час. Велев Камилло наблюдать и быть наготове, я ступил на платформу и поочередно проверил нижние дюзы. Все они работали удовлетворительно, и я решился врубить их всем скопом. Платформа затряслась и, вздыбив тучу красноватой пыли, оторвалась от грунта, чуть задирая ближайший ко мне правый угол. В восемнадцати дюймах от поверхности я ее выровнял и, дождавшись устойчивости, поднял на десять футов. Потом дал небольшой крен в каждую сторону.
В общем, платформа мне понравилась – прочнее и устойчивее лунной, хоть и не такая послушная. Она плавно вознесла меня футов на сто, и оттуда я смог как следует разглядеть пустыню. Темная полоса заметно расширилась, к северу и югу стелились однообразнейшие пески, а на восточном горизонте виднелись холмы – точно огрызки коренных зубов дряхлого старца.
Я хотел рассказать об этом Камилло, но его не интересовали особенности ландшафта. Он нетерпеливо спросил:
– Ну, заметил кого-нибудь?
– Нет, – ответил я. – Ни души.
– Я тебе не верю!
– Прекрасно! В таком случае надевай скафандр и выходи. Сам увидишь.
– Ну уж дудки, я не вчера родился! Думаешь, я не знаю, как ты стал Джефом?
– Что за дичь? – опешил я. – Я и есть Джеф.
– Брось, меня на это не купишь. Я тебя раскусил, можешь больше не притворяться.
– Слушай, Камилло…
– Знаю я, что случилось с бедолагой Джефом, когда он вышел наружу. Ты его подстерег, накинулся, забрался в его тело, а самого Джефа вышвырнул. И теперь маскируешься под него!.. Но я-то сразу засек твоих дружков, и теперь все понял. Вы, марсиане, хотите меня выманить наружу и там расправиться со мной, как с Джефом. Да только на этот раз номер не пройдет. Бедолага Джеф ни о чем не подозревал, но я-то вас насквозь вижу!
Я двинулся вниз.
– Камилло, хватит молоть чепуху. Это я, твой старый друг. Мы же пуд соли вместе съели. Неужели тебя так здорово треснуло, что даже друзей не узнаешь? В жизни не слыхал такой несусветной белиберды…
– Э, да ты настоящий лицедей! – добродушно перебил Камилло. – Напрасно стараешься. Потому-то я тебя и раскусил, что очень хорошо знаю Джефа.
Я затормозил примерно в футе от поверхности. Платформа снова подняла тучу пыли, но с грунтом соприкоснулась мягко.
– Знаю я вашу задумку, знаю, – продолжал он. – Только и ждете шанса смыться с проклятой планеты. Я, конечно, вас не виню, на вашем месте любое разумное существо мечтало бы убраться с этого песочного шарика. Вот вы и сговорились захватить корабль и улететь на Землю. Да только просчитались, понятно?
