Кресло-робот Бильдуна подняло подножку и легкими движениями манипуляторов массировало спину директора, когда вошел Мак-Кей. Бильдун открыл свои зеленые фасетчатые глаза и сказал:
– У нас информация о паленке. Раскраска, которую вы видели. Эта информация находится здесь, на моем столе, – он закрыл глаза и вздохнул.
Мак-Кей опустился в одно из кресел-роботов и сказал:
– Я устал от чтения. Что в нем?
– Это знаки зипзонга, – сказал Бильдун. – Идентификация безукоризненна. – Он снова вздохнул. – Я тоже устал, оказались бы вы на моем месте!
– Верю, – зевнул Мак-Кей. Он чуть было не дал своему креслу-роботу знак начать массаж. Наблюдать за тем, как обрабатывался Бильдун, было очень соблазнительно. Но Мак-Кей знал, что может заснуть, если предоставит своему телу это удобство. Охранник, неслышно двигающийся по комнате, должно бить, тоже устал, как и он сам. Они, несомненно, рассердятся на него, если он позволит себе задремать.
– Мы отдали приказ об аресте и арестовали главу рода зипзонгов, – сказал Бильдун. – Он утверждает, что никто из его рода не пропадал.
– Это так?
– Мы попытались проверить, но это очень сложно. У них нет никаких письменных подтверждений – только заверения одного из паленков, а чего они могут стоить?
– Вероятно, он поклялся своей рукой, а?
– Конечно. Но знаки его рода могли быть использованы и незаконно. Итак, мы можем его считать лжецом до получения доказательств.
– Потребуется три-четыре недели, пока паленка отрастит себе новую руку, – сказал Мак-Кей.
– Что ты имеешь в виду?
– У нее в резерве, должно быть, несколько дюжин паленков.
– Она может иметь пару сотен паленков.
– Высказывает ли глава рода досаду или смущение поводу того, что знаки его рода используются неуполномоченными на это паленками?
– Мы не заметили ничего подобного.
– Он лжет, – сказал Мак-Кей.
– Откуда вы знаете?
– По юрисдикции жителей планеты Говахин фальсификация родовых знаков относится к восьми самым тяжким преступлениям, которые могут совершить паленки. И говахинцы должны об этом знать, потому что они первыми провозгласили неписаные законы паленков. Кроме того, они в течение тысячелетий являются защитниками паленков.
– Что вы предлагаете? – спросил Бильдун.
– Я хочу, чтобы мне разрешили допросить главу рода паленков.
– Не возражаю. Но что вы хотите у него узнать?
– Я хочу оказать на него грубое давление и в случае необходимости выжать из него показания.
– Как?
– Вы имеете представление о том, как важно сокровенное значение руки для паленки?
– Да, представляю. Почему вы спрашиваете?
– В прежние времена товарищи по виду вынуждали преступника-паленку съедать собственную руку. Сразу же после этого рану прижигали, чтобы воспрепятствовать росту новой руки. Это самая большая потеря для паленки, несмываемый позор для остальных.
– Не предлагаете ли вы всерьез…
– Конечно, нет.
Бильдун ужаснулся.
– Вы, люди, кровожадная натура. Иногда я сомневаюсь, что понимаю людей так же, как и вы.
– Где находится паленка? – спросил Мак-Кей.
– Что вы хотите с ним сделать?
– Допросить от! Что еще по-вашему?
– После того, что вы только что сказали, я вам не верю.
– Не бойтесь. Эй, вы, двое, – Мак-Кей сделал знак двум охранникам, которые стояли у двери. – Приведите сюда паленку!
Охранники вопросительно взглянули на Бильдуна.
– Выполняйте, – сказал Бильдун.
Десятью минутами позже глава рода паленков был доставлен в офис Бильдуна. Мак-Кей узнал рисунок на блестящем панцире и кивнул сам себе: тот был идентичен рисункам на панцирях, которые он видел.
Паленка остановился в двух метрах от Мак-Кея. Бронированное жабье лицо выжидающе глядело на него.
– Вы действительно хотите заставить меня съесть мою руку? – спросил он.
Мак-Кей бросил на конвоира укоризненный взгляд.
– Он спросил меня, какой тип людей вы представляете, – объяснил охранник, врайвер с нашивками лейтенанта.
– Я рад, что вы дали точное описание, – мрачно сказал Мак-Кей. Потом повернулся к паленке. – Что вы думаете об этом?
– Я думаю, что это невозможно. Такое варварство больше не позволяется совершать. – Существо с бронированной жабьей головой произнесло эти слова совершенно равнодушным тоном, однако свисающая с шейного сустава рука слабо, но нервно покачивалась из стороны в сторону.
– Я могу доставить вам кое-какие неприятности, – сказал Мак-Кей.
– Что за неприятности? – спросил паленка.
– Хотите узнать? Вы сказали, что можете поручиться за каждого члена вашего рода. Это так?
– Верно.
– Вы лжете, – сказал Мак-Кей. – Ваше родовое имя?
– Оно только для моих братьев по роду и соплеменников.
– И для говахинцев, – сказал Мак-Кей.
– Вы не говахинец.
Скрипучими и хрюкающими звуками говахинского языка Мак-Кей начал ругать предков паленки, описывать его вредные привычки и расписал возможное наказание за его поведение. Он закончил идентификационным сигналом говахинцев, эмоциональным всхлипыванием о том, что он сделает и о чем переговорит с говахинским начальством.
После наступившей паузы паленка сказал:
– Вы один из тех, кто пользуется гражданскими правами говахинцев.
– Ваше родовое имя? – настаивал Мак-Кей.
– Ладно. Меня зовут Байредх из Анка, – сказал паленка; в его голосе, казалось, появились нотки отчаяния.
– Байредх из Анка, вы лжец, – твердо сказал Мак-Кей.
– Нет! – рука вздрогнула.
– Вы повинны в тяжелейших преступлениях.
– Нет! Нет! – запротестовал паленка, но он потерял уверенность и был напуган.
Мак-Кей заметил, что охранники теперь подошли ближе и образовали кольцо вокруг него и паленки, заинтересованные этим допросом.
– Эй, вы! – обратился он к лейтенанту. – Приделайте вашим людям ноги!
– Ноги?
– Да! Вы должны наблюдать за каждым углом этой комнаты и быть готовыми к нападению. Вы хотите, чтобы Эбнис устранила нашего свидетеля?
Пристыженный лейтенант откупил на шаг назад и отдал приказ своим людям, но это было излишне: охранники уже снова стали наблюдать за помещением. Лейтенант-врайвер гневно подвигал челюстями и умолк.
Мак-Кей сказал:
– Что ж, Байредх из Анка, я задам вам пару вопросов. На некоторые из них я уже знаю ответы. Если вы солжете хоть раз, я вынужден буду возродить методы варваров. На карту поставлено слишком многое. Вы меня поняли?
– Мой господин, вы не поверите, что…
– Скольких из вашего рода вы продали в рабство к Млисс Эбнис?
– Рабство – тяжелейшее преступление! – прохрипел паленка.
