— Я выполнял приказ командира группы — «сбить любой ценой».
— И вы не отдавали себе отчета, какие последствия это может вызвать?
— Не только отдавал, но и предупредил об этом полковника Гагарина.
— Хм… — произнес дознаватель. Чувствовалось, как он мучительно выискивает, что кроме этого можно поставить в вину Конечникову. — Вы действовали не по Кодексу.
— У последней ракеты на моем корабле отказал двигатель… Можно было лишь предпринять то, что сделал я или пойти на таран. Вы полагаете, что сохранение боевого звездолета и экипажа это преступление?
— Вы можете доказать, что получили такой приказ?
— Вам даже не придется опрашивать свидетелей. Достаточно послушать записи переговоров на «черных ящиках».
Следователь устало провел рукой по лицу, потом связался по телефону с оперативным отделом. Конечникова увели обратно в камеру.
Конечников представил себе, что происходит сейчас на корабле. Спецназ и «опера» опечатывают и изымают устройства для записи переговоров, попутно улучшая при помощи пинков и зуботычин дисциплину матросов, пытаются «строить» замечаниями и придирками офицеров… Короче, грязь, кавардак, вражеское нашествие из разряда будничных драм флотской службы.
Как не старался он забыть увиденное, картина взрыва снова и снова вставала перед глазами.
Совсем некстати вспомнились данные о погубленной планете. Гало была теплым уютным миром с прозрачными морями и удобными пляжами. Обильные морские течения с экватора поддерживали умеренный климат до высоких широт. На равнинах и в лесах росли прекрасные, только на Гало встречающиеся растения и жили дружелюбные, смышленые животные.
Планета была обречена. Железная взаимосвязь мыслей, ситуаций и поступков разных людей неотвратимо вела к падению «Претендента» на эланскую планету. Многие поколения подземных жителей Хованки, придавленные вечной амальгамской зимой мечтали об этом дне.
Теперь все встало на свои места. Месть — блюдо, которое подается холодным… Но все равно Федору было муторно.
Лежа на жестких нарах, он ушел мыслями в тот день, когда сильно побитый экспериментальный корабль совершил посадку на его родной Амальгаме. Вспомнил лица людей, больших, сильных, умных…
И, конечно же, он вспомнил второго лейтенанта медслужбы, Дарью Дремину, которая казалась ему тогда такой взрослой, но на самом деле была совсем молодой девушкой, почти девчонкой.
Он уснул с теплым хорошим чувством встречи с давними знакомыми и удовлетворением оттого, что, наконец, расквитался с этим треклятым «Эстреко» за их гибель.
Федор провел в камере целый день, прежде чем его вызвали снова. Но теперь первого лейтенанта не заковывали в кандалы, не волокли, не подталкивали электроразрядниками.
В кабинете дознавателя был накрыт шикарный стол. С ресторанным размахом были выставлены: суп, мясо в горшочках, красная рыба, салаты, фрукты, шоколад, красное вино, коньяк, водка. Все это было прекрасно сервировано и вызывало слюнотечение одним своим видом.
У Конечникова при виде всех этих кушаний случился голодный спазм.
Следователь предложил ему садиться, с ловкостью профессионального официанта наложил ему еды и плеснул в бокал коньяку.
Сочувственно и виновато глядя на первого лейтенанта, он объявил, что на Федора Конечникова пало подозрение в совершении особо тяжкого военного преступления — уничтожении населения планеты Гало.
— Как можно было сдержаться после этого, — извиняющимся тоном произнес сотрудник прокуратуры.
Он снова запустил запись на мониторе. Кадры сменялись каждые 2 секунды, приближая зрителя к поверхности. Очевидно, снимали с разведывательного корабля камерой высокого разрешения.
В иллюзорной трехмерной глубине, созданной пересечением лазерных лучей на управляемой полевой матрице, вырастал пылающий город. Длинные языки пламени тянулись из окон. Нагретые огнем конструкции обвисали и обваливались, разбрасывая искры.
Город был типично эланским. Конечников понял это по намертво вбитым в голову особенностям архитектуры, планировке кварталов и организации транспортных развязок. В свое время Федора, вместе с другими курсантами школы звездоплавания, долго и основательно учили бомбить и расстреливать поселения противника…
Временами дым застилал все поле зрения, и оператор переходил на инфракрасный режим съемки. Тогда изображение бликовало всеми цветами радуги, согласно встроенному алгоритму дискретизации температурных зон.
Конечников не мог понять, зачем ему показывают эти картинки. Но вот изображение увеличилось настолько, что стали видны сотни, тысячи, сотни тысяч обгорелых и скрюченных тел. Трупы лежали друг на друге в несколько рядов. Было видно, что умирали они долго и мучительно, давя друг друга в бесполезных попытках скрыться от смертельного жара.
— Это Лакосто, столица Гало. Термическая волна пришла сюда сильно ослабленной, — прокомментировал следователь. — Этим людям повезло меньше, чем остальным.
Не отрывая глаз от экрана, Федор машинально выпил стакан коньяка, даже не почувствовав вкуса.
— Вот, батенька — сказал следователь. — На Гало жили 500 миллионов человек.
— Эланцев, — машинально поправил его Конечников.
— Человек… Спаслись немногие.
— Я выполнял приказ.
— Никто не велел вам сжигать планету.
— Я предупредил командира группы об опасности падения корабля.
— Да-да, мы проверили…
— Все экипажи слышали, чего проверять, — взвился Конечников. — Разобраться — пять минут работы, а я в камере почти неделю парюсь.
— Простите, виноват. Но надеюсь, хороший обед хотя бы отчасти компенсирует ваши мучения, — пристально вглядываясь в лицо первого лейтенанта, сказал дознаватель. — Вы кушайте, а я, чтобы не терять даром, времени сниму с вас показания, чтобы все было, как положено. А потом вы пойдете к себе в казарму…
В течение получаса Конечников с набитым ртом отвечал на вопросы, а следователь тщательнейшим образом записывал это.
Когда тот кончил, Федор едва смог поставить закорючку под протоколом допроса. Сказался прием 3 стаканов крепчайшего «клопида» и отупляющее действие обильной еды после многих дней вынужденного поста.
Конечникову очень не понравилось, что называется эта бумага «протокол допроса обвиняемого», но когда первый лейтенант обратил на это внимание, дознаватель заверил его, что такова форма документа. Что касается самого текста, то он как не старался, не смог разобрать половины каракулей следователя.
Федор едва помнил, как вышел от дознавателя. Когда он проснулся, он почему-то снова был в камере…
