Небо заволокло облаками, было прохладно и довольно ветрено. Прогуливаясь вдоль берега, Павлов подобрал несколько подходящих для очага камней из талькохлорита и талькомагнезита. Эти камни имеют монолитную структуру и в 3 раза тяжелее кирпича. Благодаря этому достигается повышенная теплопроводность и теплоемкость. На русском Севере эти камни называют огненными и часто используют для кладки печи-каменки в банях.
Разумеется, он не только собирал камни, но и наблюдал за тем, что происходит на противоположном берегу реки, который они недавно покинули. Река вышла из берегов и затопляла низину. Многочисленные стаи птиц кружились в воздухе, отыскивая себе новое пристанище. Он подумал, что ночь, наверное, выдастся дождливой и холодной, поэтому решил забрать с катера некоторые нужные вещи: плащ-дождевик (для защиты от дождя и ветра) и оцинкованное ведро (для приготовления горячей воды).
Когда он вернулся на стоянку, типи была уже готова. Рико и Люк ликовали. Оленина тоже. Она объяснила Павлову, что на языке индейцев Лакота "ти-пи" означает "дом для жизни", или проще говоря, "жилье". Это — традиционное жилище коренных народов Северной Америки, дом, согреваемый огнем очага, дым от которого выходит через отверстие над головой. Дополнительную информацию на эту тему она порекомендовала ему найти в книге "Индейское типи", изданной в 1957 году Оклахомским университетом.
Павлов заявил, что завтра же первым рейсом "Аэрофлота" отправится в Охлакому и засмеялся, а Оленина, как ему показалось, обиделась.
— Почему вы все время разговариваете на непонятном языке? — обратился к Павлову с вопросом один из близнецов.
— Потому что, это — тайный язык взрослых. Когда ты вырастешь, то и ты будешь его понимать, — объяснил Павлов любознательному малышу.
Павлов еще пару раз сходил на берег, набрал камней, выложил из них небольшой очаг и разжег костер. Типи осветилось огнем. Оленина с помощью Рико и Люка принялась застилать пол лапами молодого ельника и пихты и накрывать их шкурами.
На ужин у них была гречневая каша с ливером, которую Оленина сварила на костре, разложенном напротив входа в типи, а затем довела до кондиции в домашнем очаге. Наевшись досыта, братья-близнецы, развалились возле очага, и, как бы невзначай, вспомнили:
— А мы большой зимний спальники нашли! — похвастался один из них, а затем уже оба, наперебой, заговорили: Да, спальник! Отличный мешок! В нем папа и мама спали, когда не ссорились. Мы хотим, чтобы ты и Инга тоже всегда спали вдвоем и никогда-никогда не ссорились!
— О чем это они? — поинтересовалась Оленина.
— О том, что нельзя ценные меховые изделия на улице без присмотра оставлять! — буркнул Павлов, выбрался наружу и принес рулон, в который был закатан двуспальный мешок, сшитый из лоскутов норки. В спальном мешке обнаружились два изделия из кожи, в которых Оленина опознала бурдюки для хранения воды и сказала, что в их домашнем хозяйстве им как раз этого и не хватало.
II
Сумерки в лесу всегда наступают рано. На западе еще виднелись кое-где клочки бледного неба, а внизу, на земле, уже ложились ночные тени. Начал накрапывать дождь. Усталые путешественники сидели в типи вокруг очага, пили чай из листьев малины и смородины и наслаждаясь теплом и уютом. Дым от костра выходил в отверстие на крыше, туда же теплым потоком воздуха выносило кровососущих насекомых. Павлов с сожалением подумал о том, что после нескольких погожих весенних деньков гнуса и комаров в тайге появится столько, что они всерьез начнут отравлять им жизнь.
После ужина Люк и Рико легли спать в спальный мешок из заячьих шкур, принадлежавший аборигенке Инге, то есть Олениной. Сама она воспользовалась спальником родителей Люка и Рико. Павлов договорился с ней, что до рассвета она поспит, а потом сменит его на дежурстве.
Пожелав всем спокойной ночи и приятных сновидений, Павлов подбросил в очаг дрова, надел плащ-дождевик, забрал автомат Калашникова и выбрался из типи. Дождь еще часа полтора накрапывал, а потом перестал. В природе повисла торжественная тишина.
………………………………………………………………………………………………………
Он перетащил поближе к типи несколько стволов поваленных деревьев, развел "таежный" костер и приступил к сооружению коптильного агрегата. Из-за отсутствия холодильника (и даже обыкновенного погреба) мясо застреленного им кабана могло быстро испортиться, и его следовало, как можно скорее, подвергнуть термической обработке.
Не только в походных, но и в домашних условиях коптить мясо или рыбу можно и без специальной коптильни, используя исключительно подручные средства. Для этого вполне достаточно иметь обычное ведро с крышкой. На дно его насыпают мелкие опилки. Чтобы мясо получилось без горчинки, рекомендуются лиственные породы. Слой опилок должен быть около 10 сантиметров. Мясо или рыбу можно завернуть в марлю или перетянуть шпагатом и подвесить над опилками. Потом ведро надо поставить на открытый огонь и прикрыть крышкой.
Жалко, конечно, было использовать оцинкованное ведро не по назначению, но Павлов полагал, что потом в случае чего отмоет его от копоти. Под крышку он приспособил пластину кедровой коры, придав ей с помощью пилы-ножовки овальную форму. Затем из поваленной осины он выпилил четыре чурбана для сидений, заодно заготовив необходимое для зарядки коптильни количество опилок.
Время за работой шло быстро. Сверившись с часами, он вытащил ведро из огня, откинул крышку и — вот, он, первый кусок вкуснейшего деликатеса. А при такой закуске не грех отпить и сто грамм водочки. Ближе к рассвету Павлов уже так надегустировался, что ни свинина, ни водка уже не лезли в глотку. На душе при этом было тоскливо и уныло. Когда проявились первые признаки рассвета, Павлов решил, что пора будить Оленину и сдавать ей дежурство.
За то время, когда Оленина, Рико и Люк мирно почивали, Павлов несколько раз наведывался в типи, чтобы подбросить в очаг дров. В типи было просторно, тепло и уютно. Только было ему неведомо, что каждый раз, когда он появлялся, Оленина просыпалась, с трудом приходя в себя от пережитых кошмарных сновидений. Внезапными, как вспышка молнии, проблесками сознания она воспринимала себя лежащей на больничной койке, узнавала знакомые лица, а потом видела тьму — мрачную и безысходную.
Иногда она слышала чей-то голос, укоряющий ее за измену и подлость. А потом она оказалась неизвестно где. Но точно не в больничной палате и не в типи, а на залитом солнцем берегу сказочно-прекрасного озера в обществе с незнакомыми ей людьми, которые ее о чем-то просили или уговаривали, а потом оставили в одиночестве.
