Раздался выстрел, и в то же мгновение – по крайней мере, так показалось Кильону – пуля со звоном срикошетила от металла. Кильон посмотрел на дверь, надеясь увидеть разбитый замок, а увидел щербинку на корпусе. Он снова спустил курок, но револьвер не выстрелил.
– Отойди, – велела Мерока.
Кильон даже не слышал, как девушка залезла в повозку, но вот она тут как тут, пожалуйста, с митральезой на изготовку.
– Раз такое дело, – начала она, направляя стволы на висячий замок, – я по-прежнему считаю свой вариант дельным.
– Она не ведьма, – уперся Кильон. – Раба иллюзий – возможно, но не ведьма.
Митральеза выстрелила. Навесной замок не сломался – его просто снесло вместе с большим куском защелки. Мерока отшвырнула почерневшие ржавые обломки. Клетка открылась.
Мерока прицелилась в узниц:
– Это наш добрый поступок дня. Теперь убирайтесь.
Женщина шагнула к ней, волоча за собой дочь.
– Ты меня боишься, – заявила она, обращаясь к Мероке.
– Ага, вроде того, но огромная пушка-подружка у меня, а с ней и куча снарядов. В общем, на твоем месте я бы не упиралась.
Мерока спрыгнула на землю, по-прежнему целясь в клетку и в ее бывших узниц. Женщина потянулась к двери и застыла на пороге, словно раздумывая, стоит ли выходить. И у нее, и у девочки ноги были босыми и грязными.
– Они здесь, – объявила девочка, с опаской посмотрев вверх.
– Что это за звук? – Кильон лишь сейчас уловил жужжание.
Доносилось оно сверху, из-под раздутого полога озаренных пламенем облаков.
– Черепа, – ответила Мерока.
– Они теперь в воздухе?
– Корабли у них есть. Так близко к Клинку они, как правило, не летают, но, чувствую, правила теперь изменились.
– Здесь был зональный сдвиг, – проговорила женщина, глядя на Кильона.
– Да. – Во рту у него пересохло, причем сильнее, чем можно было бы объяснить жаром пламени. – Ужасный сдвиг. Сильный тектоморфный сдвиг. Те, кто захватил вас, из-за него заболели. А ты сама недомогание чувствуешь?
– Я кажусь тебе больной?
– Послушай, я врач. У меня есть препараты – лекарства, которые помогут тебе и твоей… Полагаю, это твоя дочь?
– Нам твои лекарства не нужны. – Женщина говорила внятно, но чувствовалось, что язык Клинка ей не родной.
– Значит, у вас потрясающая зональная выносливость, – сделал вывод Кильон.
– Твоя городская заумь для меня пустой звук. Я сильная, потому что родилась такой.
– Да-да, ведьмой, примем пока этот вариант. Хотел лишь сказать, что если тебе нужна помощь… – Он осекся, чувствуя, что Мерока злится и ждет малейшего повода, чтобы выстрелить.
– Мясник, нам пора в путь.
– Ты поступил правильно, – сказала женщина. Она подхватила на руки дочь – мышцы на руках превратились в стальную проволоку, – и вышла с нею из повозки. – Ты проявил отвагу и заслужил нашу благодарность. А теперь выбрось нас из головы.
– После всего случившегося мы не можем просто оставить вас.
– Мы пальнуть можем, – напомнила Мерока.
– Твоя подруга не ошиблась. – Женщина оглядела Мероку с надменным презрением. – Я и впрямь приношу несчастье. Поэтому мы странствуем одни. И поэтому вы нас больше не увидите.
– Не слушай Мероку. Говоришь, сдвиг на тебя не подействовал, но как насчет скрытых повреждений, которые сразу незаметны? Человеку не пережить такой бури без вреда для здоровья. Пожалуйста, не утверждай, что ты другая. Разреши мне хоть девочку осмотреть.
– На это у нас нет времени, – заявила Мерока.
– Тогда в путь. Давайте вместе, вчетвером.
– Нет, – отрезала женщина. – Мы странствуем одни. Твоя подруга права. Вам пора.
Молодая женщина отвернулась, и Кильон разглядел знак на затылке. Там, где красовалась звезда с точками, кожа покраснела.
– Дай мне взглянуть, – попросил Кильон.
Его тон подействовал, потому что женщина не отстранилась, позволив коснуться своего затылка и легонько обвести знак.
– Тебе известен знак тектомантов? – проговорила она.
– Да, известен, – чтобы поддержать разговор, отозвался Кильон. – Только это не знак. Это… Трудно сказать. Неумелая татуировка, поверхностный ожог, возможно химический. Скорее, татуировка. Вижу следы уколов, где вводили чернила под кожу. Это не пигментация.
– И что? – спросила Мерока.
– То, что налицо фальшь, – ответил Кильон. – Эту женщину сделали похожей на ведьму. Ее побрили, поставили знак на затылок, чтобы сделать похожей на тектоманта.
– Ты ничего не знаешь, – проговорила женщина. – Знак тектомантов меняется от сезона к сезону – он то больше, то меньше.
Кильон сжал ей запястье. Ему показалось, что он держит туго натянутый стальной трос, словно звенящий от напряжения.
– Кто-то с тобой это сделал, – настойчиво проговорил он. – Возможно, черепа хотели придать тебе такой образ, чтобы при случае продать суеверным идиотам. Только это ложь. Что бы тебе ни говорили, что бы ни внушали, ты не ведьма. Ты – женщина, мать, обладательница поразительной зональной выносливости. Но не ведьма. И мы не боимся тебя, верно, Мерока?
– Если она не ведьма, почему так старательно втирает нам очки? – спросила та.
– Не знаю, – ответил Кильон, выпуская руку женщины.
– Она небось с приветом, вот и все.
– А какой бы ты была, если бы черепа захватили тебя, заклеймили ведьмой и заперли в клетку? Плюс к тому постоянные мысли о том, что тебя сожгут заживо. Еще чуть-чуть психотропных – и кого угодно можно из колеи выбить.
– Это твое мнение, Мясник. Я считаю, лучше нам сейчас попрощаться и разойтись.
– Твоя подруга очень мудра, – заявила женщина, кивая с серьезным видом. – Прислушайся к ее советам.
– Если бы я прислушивался к ее советам, ты сейчас сидела бы в клетке.
– С этим не поспоришь, – мрачно подтвердила Мерока, настороженно оглядываясь.
– Позволь мне хоть девочку осмотреть, – снова попросил Кильон. – Только не здесь. Если уйдем чуть дальше и выберем место для привала, первичный осмотр я проведу.
– В темноте? – удивилась Мерока.
– Значит, дождемся рассвета. – Кильон снова повернулся к женщине. – Вы обе босые. Идти сможете? Наши кони, к сожалению, погибли накануне ночью.
Кильон чувствовал, что женщина взвешивает и тщательно просчитывает имеющиеся возможности. Даже если ее сбили с толку – полной уверенности в этом у него не было, – сообразительностью ее природа не обделила. В ее глазах читался острый безжалостной ум – у Кильона даже мурашки по коже побежали. Взгляд удивлял пронзительностью и вниманием, обезоруживал сосредоточенностью.
Кильон гадал, известна ли ей его истинная сущность.
– Мы пойдем с тобой, – объявила наконец женщина. – Захочешь – осмотришь девочку. Потом мы попрощаемся.
– Меня зовут Кильон, я – доктор из города. Мерока – мой… – Кильон замялся, подбирая слова, – мой проводник. Она ориентируется во Внешней Зоне. Этой дорогой мы шли на встречу с ее друзьями, которые помогут мне попасть в Гнездо Удачи.
Женщина взглянула на Кильона. Интереса у нее в глазах поубавилось.
– Так вы едете с Богоскреба?
– Да.
– Надеюсь, вы со всеми попрощались. Город мертв. – Женщина выдержала паузу и добавила: – Меня зовут Калис, мою дочь – Нимча, больше вам знать не нужно.
По изрезанной колеями обочине Калис с Нимчей двинулись прочь от горящего каравана.
– Чудо-собеседница! – съязвила Мерока, шагая рядом с Кильоном, но достаточно далеко от матери с дочерью, чтобы они не подслушали. – Море обаяния и общительности!
– Кто бы говорил!
– У меня это от нервов.
– Насколько нам известно, это у Калис от нервов. Ей нужно время, чтобы решить, можно нам доверять или нет.
– Ты спас ее, Мясник. Чего еще она хочет?
– По-моему, тут дело очевидное. Калис доверяла людям и дорого за это заплатила. Разве не стоит простить ей сомнения? Пусть убедится, что мы не желаем ей зла.
– Сколько времени ей надо? Недели? Месяцы?
– Если они останутся до утра, я осмотрю девочку. И мать, если она позволит. Понадобятся лекарства – я постараюсь помочь. Дальше пусть идут своей дорогой.
Мерока покачала головой:
– Чувствую, это тоже наверняка добром не кончится.
Врачебная этика, забота о женщине с ребенком – все это хорошо, но Кильон понимал: если не передохнет, к рассвету выбьется из сил. Тогда полноценный осмотр он точно не проведет: не разглядит неуловимых признаков латентного зонального недомогания. В сумке у него имелись составы, способные взбодрить на несколько часов, но даже в нормальных условиях «химическая» встряска даром не проходит. Кильон принимал антизональные, а сочетание лекарств запросто могло привести к летальному исходу. Оставалось лишь положиться на запасы собственной выносливости.
Мерока, наоборот, усталости, похоже, не испытывала. Она была в своей стихии и делала то, что умела лучше всего, – выживала, а заодно и немного мстила. Вот она заметила черепа, лежащего на земле у охваченной пламенем самоходной повозки. Мерока сошла с обочины и зашагала к нему. До сих пор череп не шевелился, но, увидав девушку, попытался уползти, цепляясь за землю и волоча безвольные ноги, не то раздавленные, не то парализованные. Кильон оказался у Мероки за спиной и видел, как она распахнула куртку и залезла в свой личный арсенал. Раздался сухой треск, череп дернулся и замер. Мерока вернулась к Кильону, спрятав неведомое оружие в тайник куртки.
