– Кофе?
– Краснодарский? - не удерживаюсь я от иронии. Но выходит жалко и
неубедительно. Никак не могу отвести взгляд от герани.
…А смеется Томилин хорошо. Добродушно, словно бы приглашая
присоединиться к его веселью. Людей, умеющих так смеяться, очень любят в
компаниях - они любую неприятность превращают в забавное приключение.
– Нет, Карина. Самый заурядный бразильский. Растворимый порошок.
– Спасибо, с удовольствием, - соглашаюсь я.
Надо сохранять лицо. Надо продолжать играть. Надо отдать инициативу.
Это не шахматы, и не крестики-нолики. Тот, кто делает ход первым,
проигрывает чаще.
– В этом теле вы мне нравитесь гораздо больше, - замечает Томилин
мимоходом. Поднимает трубку телефона, командует: - Два кофе!
И застывает, устремив на меня любопытствующий взгляд.
– Я хотела бы еще раз пройти по тюрьме, - говорю я неожиданно даже
для себя. Ну что мне искать?
– Давайте-давайте, - не спорит Томилин. - Если можно, то постарайтесь
закончить к двум часам дня, Карина.
Светская беседа. Будто я могу пренебречь приказом, пусть и
оформленным столь любезно.
– Конечно, - я киваю. - Какие-то планы?
– Да. Первый сеанс катарсиса, - Томилин досадливо машет рукой. -
Хотели несколько позже, но… обстоятельства заставляют торопиться.
Слишком много ретроградов… вы же понимаете, Карина?
Я понимаю, конечно же понимаю…
И смотрю на герань.
– Карина, вы любите цветы?
– Угу. Кроме герани.
– Почему так? - подполковник искренне огорчен. - А вот мне герань
нравится, Карина.
Он повторяет мое имя так упорно, что приходится ответить тем же.
– Аркадий, а вам никогда не казалось, что держать преступников в
глубине - непредсказуемо опасно? - спрашиваю я.
– Мы ведь уже обсуждали…
– Я не о том. Никто не знает до конца, как действует дип-программа.
Никто не понимает, что же все-таки такое глубина. Что происходит с
сознанием, постоянно погруженным в виртуальность? Какие способности
может обрести человек? Как влияют люди, находящиеся в глубине, на саму
глубину?
– Дайверы… - Томилин улыбается. - Сетевой разум…
– Хотя бы! Легенды не возникают на пустом месте.
– Легенды создают люди, - Томилин достает сигареты. Мрачная
женщина-охранник приносит кофе, бросает на меня косой взгляд и исчезает
за дверью. - Карина, человеку свойственно придумывать страхи. Это
защитный механизм, понимаете? Лучше бояться несуществующей опасности,
чтобы она не застала врасплох. Любое устройство сложнее керосиновой
лампы начинает вызывать подозрение. Вы увлекались фантастикой, Карина?
– Нет.
– А зря. Давным-давно, когда еще не существовало никакой
виртуальности, когда компьютеры были большими, люди начали бояться
электронного сверхразума. Его появление предсказывали и в объединенных
телефонных сетях, и в примитивных ламповых… арифмометрах. Компьютеры
совершенствовались, объединялись в сети, а разума - не возникало. Тогда
стали бояться людей, которые сумеют общаться с электронной сетью на
новом, недоступном большинству уровне, без всяких устройств
ввода-вывода. Но время шло, а людей таких - не находилось. Легенды,
Карина! Защитный механизм человечества. Все непонятное - потенциально
опасно. Все непонятное - страшно.
– Но если такая вероятность есть? Хотя бы потенциально? Если этот
самый сетевой разум уже существует, а мы просто не в силах заметить его
проявления? Если дайверы есть, но таятся?
– Если дайверы есть, но таятся - то они вовсе не опасны. Это лишь
любопытный феномен, подлежащий изучению, - вот теперь Томилин говорит
без иронии. - И пусть наши подопечные обретают ненормативные
способности. Замечательно! У нас очень хорошие следящие системы, Карина.
Мы сразу обнаружим происходящее. Разберемся, что и как произошло. А
телесно весь контингент находится под бдительным присмотром… не хотите
их посетить в реальном мире?
– Это не входит в мою компетенцию, - отмахиваюсь я. - Аркадий, ну а
сам факт того, что в виртуальности находится толпа преступников? Если
допустить, что сетевое сознание существует, и формируется личностями
тех, кто пребывает в глубине?
– Карина, мало ли в глубине бандитов? - серьезно спрашивает Томилин.
– Господи, да что тут две сотни заключенных! Тысячи, десятки тысяч
убийц, насильников, террористов, наркоторговцев пользуются
виртуальностью! Вот кто ее формирует! И все попытки их обуздать…
знаете, вводили такую международную программу: "СРАМ"?
Качаю головой. Нет, не помню…
– Она должна была отслеживать преступников по ключевым словам в
электронной переписке, - морщась поясняет Томилин. - А торговцев
порнографией - по розовому цвету голых тел в видеороликах… И знаете,
что произошло? Возникла мода - каждое, самое невинное письмо, писать на
розовом фоне и сопровождать лозунгами, шапкой из фраз вроде "НЕТ
ТЕРРОРИЗМУ! ВЗРЫВЧАТКУ ДОЛОЙ ИЗ ЖИЗНИ! НАРКОТИКИ - НЕ НАШ ВЫБОР,
ПОКУПАЙТЕ ЙОГУРТ!" Через полгода программу свернули. Невозможно было
контролировать всё! Ревнители гражданских свобод торжествовали… а
преступники продолжали резвиться в виртуальности. Легализовали
бордели… создали электронную марихуану и виртуальный героин…
обменивались планами терактов…
Я не слышала этой истории. И в голосе Томилина - настоящая горечь
человека, вынужденного отступить перед несправедливостью.
– В новом, виртуальном мире, нужны новые возможности для борьбы с
преступностью, - говорит он вдруг. - Неожиданные. Революционные. Дающие
кардинальное преимущество силам охраны правопорядка. Вы не согласны,
Карина?
А я и не знаю уже, с чем согласна, с чем - нет. Нет, и Чингизу я не
лгала. Средства, которыми пользуется Томилин, мне не нравятся. Вот
цели… цели-то самые благие.
– Подготовили отчет, Карина? - интересуется Томилин, так и не
дождавшись ответа.
– Я займусь им вечером. Разрешите еще раз проинспектировать
заключенных?
Томилин устало прикрывает глаза. Нетронутый кофе на столе, горшок с
геранью, фотографии… Я вдруг замечаю, что это фотографии пожилого
мужчины и пожилой женщины. Очевидно, родители подполковника, а вовсе не
жена и дети…
– Разумеется, Карина. Проверяйте все, что угодно, сопровождающего я
вам выделю…
Уже у дверей подполковник окликает меня снова.
– Карина!
Оборачиваюсь.
Пальцы Томилина медленно сминают цветок герани.
– Допустим, что я перестраховался. Испугался за вас. Понимаете?
