– Прошу прощения, адмирал, – резким тоном возразил Ривера, – но, по-моему, это было бы ошибкой. Если станция в Биджлоу еще верна законному правительству, появление всего лишь нескольких эсминцев может спровоцировать именно тот инцидент, которого старается избежать капитан Энрайт. Давайте отправимся туда всей ударной группой. Мятежники поймут, с кем имеют дело, и сдадутся.
– Не надо себя обманывать, командир, – ледяным тоном ответил Энрайт. – Эти люди зашли уже достаточно далеко, чтобы просто так сложить оружие. Появление ударной группы ничего не решит, а только повысит напряженность в этом скоплении.
– Возможно, – тихо сказал Форсайт. – Но если там будет вся наша группа, можно не сомневаться, что любая мятежная вспышка – если таковая случится – будет тут же подавлена.
На лице капитана флагманского корабля появилось такое отчаяние, что у адмирала защемило сердце.
– Взгляните фактам в лицо, Виллис! – мягко сказал он. – Мы не можем позволить себе ни малейшего промедления. Этот инцидент не пройдет незамеченным, мы даже не можем попытаться скрыть его. Нам надо предупредить остальные военно-космические базы, правительство да и вообще всех, кого это касается. Несомненно, тут же поползут слухи, и мы должны быть уверенными в том, что проблема будет решена еще до того, как эта новость получит широкое распространение. В противном случае остальным Дальним Мирам захочется попробовать отмочить что-нибудь в том же духе. Вы понимаете это не хуже меня.
Энрайт отвернулся, не в силах смотреть в глаза, светившиеся мудростью на худом озабоченном лице адмирала.
«Да, – подумал он, – если их вовремя не остановить, некоторые Дальние Миры наверняка последуют примеру контравийцев. Но таким путем мы их не остановим!»
Энрайт понимал, что адмирал предлагает действовать не правильно. А вдруг он сам заблуждается?! Кто он в первую очередь – офицер Военно-космического флота Земной Федерации или питомец одной из Звездных Окраин?! К чему он сейчас больше прислушивается – к голосу холодного разума или к сердцу, которое не знает, что выбрать: верность присяге или любовь к родине?! Энрайт снова повернулся к адмиралу:
– Прошу вас! Попытайтесь вступить с ними в переговоры!
– Я сделаю это, Виллис! – Форсайт говорил сочувственным тоном, но в его голосе звенел металл. – Но только с флагманского мостика этого корабля, за которым будет следовать вся ударная группа. Адмирал встал, показывая, что совещание закончено. – Господа, проверьте готовность личного состава, вооружения и механизмов. Жду подробных рапортов о состоянии группы через час. Затем мы обсудим наши конкретные действия.
Офицеры штаба отдали честь адмиралу и удалились. Виллис Энрайт медленно подошел к люку, остановился и повернулся к адмиралу, которого поразило осунувшееся лицо капитана флагманского корабля.
– А что если они не сдадутся? Как вы поступите, если они окажут сопротивление?
– Как я поступлю, Виллис? – Сердце замерло в груди Форсайта, словно скованное льдом и мраком космической бездны. – Я выполню присягу, в которой поклялся любой ценой защищать Конституцию.
– Значит, вы откроете огонь? – еле слышно спросил Энрайт.
– Если в этом возникнет необходимость, – ровным голосом ответил Форсайт. – Я не хочу этого и скажу им об этом. Но у меня есть приказ, который я должен выполнить, чтобы защитить плоды четырехвековой истории освоения космоса. В отличие от других, я не могу думать только о себе, не так ли, Виллис?
– Полагаю, вы правы, – тихо ответил Энрайт. – Но умоляю вас, подумайте! А вдруг, вопреки первому впечатлению, они тоже думают не только о себе.
Казалось, Энрайт пытался что-то растолковать Форсайту, но старый адмирал был слишком озабочен и расстроен, чтобы вникать в его слова.
– Я все понимаю, но у меня нет выбора. Любой человек обязан выполнить свой долг так, как он его понимает. Что еще можно от него требовать? – Адмирал печально покачал головой. – Человек должен выполнить свой долг любой ценой.
– Так точно! Надеюсь, никто из нас не забудет о своем долге, – тихо сказал Энрайт, вытянулся по стойке «смирно» и отдал адмиралу честь с таким почтением, какого тот еще не замечал у капитана своего флагмана. Потом Энрайт вышел из каюты, и у него за спиной закрылся люк.
«Капитан Энрайт и адмирал Форсайт убиты!» – прохрипел чей-то голос по каналу связи, но на экранах мониторов мелькали одни помехи. Командир Кондор не смог узнать этот искаженный треском взволнованный голос. Кому он принадлежит? Неужели кому-нибудь знакомому?!
«На флагманском мостике убиты все! – задыхаясь, продолжал неизвестный. – Стреляют повсюду… в кубрике… в офицерских каютах… в машинном отделении! Ради бога, помогите!…»
Последние слова заглушил свист бластера, и неизвестный замолк. Джейсон Кондор с ужасом глядел на мигающие огоньки световых кодов, заполнившие экраны мониторов центрального поста управления огнем. Судорожно вцепившись в пульт управления системами вооружения монитора «Энрайт», он наблюдал за удалявшимся беспорядочными зигзагами флагманом семнадцатой ударной группы, на мостике которого и в машинных отделениях вспыхнул бунт – первый в истории Военно-космического флота Земной Федерации.
Джейсон Блюфилд Кондор не верил своим ушам.
«Нет! – мрачно сказал он себе. – Я не могу и не хочу в это верить!»
Для такого человека, как он, бунт был чем-то немыслимым и безобразным. И все же он понимал взбунтовавшуюся команду «Андерсона». Совсем недавно многие из ее офицеров гостили у него в каюте, обсуждали разразившийся кризис и рассуждали о том, в чем сейчас заключается их истинный долг. Судя по всему, на борту «Андерсона» они уже поняли это.
Джейсон Кондор посмотрел на напряженные лица тех, кто находился вместе с ним на центральном посту. Они понимали, что именно произошло на борту флагмана, но ничего не могли поделать. Да и сам Кондор чувствовал себя совершенно беспомощным. Он и его подчиненные находились в самом сердце корпуса огромного монитора. Хрупкие тела людей и чувствительные приборы корабля защищали двести восемьдесят пять тысяч тонн легких сплавов и мощной брони. Они были мозгом, управлявшим оружием «Энрайта», которое было способно превратить в пар небольшую планету или уничтожить все живое в одном из миров. При этом вскоре им, возможно, придется совершить нечто страшное. Кондор не знал, какое решение примут мужчины и женщины команды «Энрайта». Он не сомневался лишь в том, что скоро ему предстоит сделать невероятно трудный выбор, и не был уверен, что переживет этот момент.
