И тут меня прорвало. С удесятеренной силой я рванулся, чувствуя знакомый переход, и даже такой шкаф, как Федя, выпустил куртку. Но меня уже было не остановить. Я бросился на того, кто так подло ударил сзади. Могучее волчье тело распирало и без того хлипкую куртку, трещали и лопались нитки, слетел с ноги ботинок. И все завертелось в сплошной мешанине. Кругом стояли только враги, и я принял бой. Пусть говорят, что один в поле не воин, к оборотням это не относится. Я бил в бешеном темпе своими лапами во всех направлениях и только лишь не кусал, памятуя о том, что укус может быть только один — смертельный.
Свет ослепил меня, и вдруг все стихло. Я замер, и в этот момент мне выкрутили руки и потащили в темноту.
— Менты, — охнул кто-то из моих недавних противников. Судя по голосу, его тащили несколько впереди. Этот участок моего пути был очень короток, меня приподняли и швырнули в большую железную коробку. "Луноход", — понял я.
Спустя два часа мы все сидели в большой, почти пустой комнате ОВД, так как именно оно находилась ближе всего от маршрута следования патрульной машины.
На нас стоило посмотреть. Мое лицо украшал кровоподтек на правой скуле, из носа текла кровь, кровоточила и нижняя губа. Был подбит также левый глаз (он сейчас опухал, обзор местности становился все уже, а я удивлялся тому, что полученные увечья не исчезают сами собой).
Противники пострадали не меньше. У первого, по всей вероятности был сломан нос. Второй то и дело трогал грязным пальцем место, где еще недавно крепко рос зуб, к тому же у него были порваны штаны. Правую щеку Феди отмечали четыре борозды от моих когтей. Куртка его обвисла, из всех швов лез утеплитель, и даже фирменный полумесяц обрывался на половине. И только кавказец и его фирменная дубленка каким-то чудом остались целыми и невредимыми. К слову, мои штаны достойно выдержали такое серьезное испытание, а вот куртка превратилась в лохмотья (впрочем тут не обошлось и без моих стараний). Из милиционеров пострадал только один; у него тоже был подбит глаз, но не левый, как у меня, а правый.
Я поерзал ногой, стараясь поглубже забраться в ботинок. Благо, кто-то из милиционеров догадался забросить его вслед за мной. Но туда успел набиться снег, и сейчас ноге было сыро и неуютно.
— Попрошу предъявить документы, — приказал появившийся вдруг за единственным здесь столом капитан.
Все кроме меня и милиционеров, естественно, вытащили паспорта и отдали капитану. Даже его удивила такая организованность. Разглядывая первый, он хмыкнул чему-то, проверяя второй улыбнулся, беспристрастно просмотрел третий и четвертый, выписал что-то на бумажку и вручил ее молодцеватому лейтенанту, который сразу же исчез из комнаты.
— А ты что? — обратился капитан ко мне.
— У меня нет документов, — хмуро сказал я.
— Как так, человек без документов, — улыбнулся капитан. — У нас кажется нет ни единого такого представителя. Ты где живешь?
— Первая общага техникума Попова, — не моргнув глазом ответил я. Чутье подсказывало, что не нужно раскрывать свои карты.
— Так, так. Техникум Попова значит? — осведомился капитан. Его юркие глазки на плоском лице внимательно осматривали мою изорванную куртку. Я кивнул.
— А почему ученический билет с собой не носишь? Назови-ка свои более точные координаты.
— Уваров Борис Никитович, группа РЭС-91-9, комната 305 в общежитии номер один, — внятно проговорил я. Назвать четырехсотые номера я не рискнул; бог знает какая там общага. Зато во всем остальном я был вполне уверен.
Дело в том, что на прошлой неделе в комнате у Фанеры сидели его земы из этого самого техникума. Я валялся на кровати Слизняка, который заболел и уехал домой, читал толстый журнал с детективом без начала и конца и по временам вслушивался в их разговоры. Додумав кое-чего сам, я уже имел в голове правдоподобную картину чужой жизни и сейчас доходчиво излагал ее настырному капитану.
Капитан подробно записал данные на листок и, подозвав одного из сержантов, сказал: "Проверь-ка, Костарев".
Я мысленно порадовался, что на дворе ночь, а секунду спустя об этом же подумал и капитан, закричав вслед сержанту:
— Костарев, Костарев, отставить! Завтра проверишь.
Наступило молчание, которое прервал опять-таки капитан:
— Ну, а теперь мы все подробненько расскажем, что же там такое случилось.
Я молчал, и тогда слово взял Федя:
— А чего там рассказывать. Вышли мы из ресторана, гляжу, этот щенок крутится. Подошел он ко мне и говорит: "Дай, дядя, чирик". У меня сердце доброе, дал я ему десятку, а он "А больше?". Ну не борзый разве? Я ему посоветовал хорошенько подумать, а он мне как даст в живот. Ну тут уж я не стерпел. Такого борзого шкета и не проучить. А он махаться стал — темнота же, не видно ничего. Ну тут вот они подъехали, — Федя кивнул на милиционеров, сидящих у двери и замолчал.
Капитан оглядел остальных.
— Истинно так говорит, — подтвердил кавказец.
Остальные ограничились кивками.
— Собака еще была, — добавил вдруг тот, со сломанным носом.
— Собака? — взглянул на него капитан.
— Овчарка вроде.
— Да какая собака, — возмутился Федя.
— Была, — твердо сказал "поломанный нос".
— Пить меньше надо! — рявкнул Федя. — Не было там собак.
— Ну а ты что скажешь? — капитан повернулся ко мне.
— Ну не так все было, — возмутился я, — этот вот поймал меня, курить требовал, а я разве курю. Потом меня сзади ударил кто-то. Я стал драться.
— Один заморыш против четырех таких бугаев, — усмехнулся капитан.
— А что, драться я умею, — сказал я. На заморыша я не обиделся. Теперь это играло на меня.
— Я вижу, — капитан покосился на Федю.
— Да ведь врет же щенок, врет, — заорал Федя, а огорченный взгляд Кавказца показывал, как горько ему слушать такую откровенную ложь.
В это время в комнате появился исчезнувший лейтенант. Он протянул большой лист капитану.
— Ага, вот это уже интересно, — еще больше обрадовался капитан, Вахидзе Шалва Гурамович кто из вас будет, и еще… Шестопалов Степан Владимирович.
Кавказец и его сосед с порванной штаниной встали.
— Вы арестованы!
Шестопалов замер, а Кавказец бурно запротестовал:
— За что, гражданин начальник? Что же, мы законов не уважаем?
— Не знаете за что? А название кооператива «Восток» ничего вам не напоминает? А то, что на вас двоих розыск объявлен, тоже не знаете?
Этого Кавказец, видимо, тоже не знал и поэтому замолк, тяжело дыша. Дубленку он не расстегнул, и ему становилось слишком жарко.
— Ваши документы в порядке, — кивнул капитан двум оставшимся. — Как вы познакомились с Вахидзе и Шестопаловым?
