перевозки пассажиров. Если, конечно, не считать военных. Как мне объяснили позже — с этого самолёта даже десант на парашютах выбрасывают.
Вот, для десанта, наверно, оно нормально. Но для обычных людей, вроде нас с Соней, так себе.
Внутри, вдоль бортов, располагались ряды жёстких сидений. Единственная пара иллюминаторов находилась примерно в середине салона.
Как только мы оказались на борту, люк на боку, через который мы попали внутрь, закрылся. Из кабины вышел мужик в синем лётном комбезе. Окинул нас недоверчивым взглядом.
— В туалет сходили? — неожиданно спросил он.
— Ч-что? — переспросила Соня, растерянно захлопав глазами.
— Да ладно, — улыбнулся лётчик, — шучу я. Это новая модификация, тут есть сортир. Вон, возле рампы, — он указал в сторону хвоста, — поэтому можете наслаждаться. Если проголодаетесь — там вон, — он кивнул в сторону ящика справа от входа в кабину, — сухпайки есть. И вода.
— Спасибо, нас предупредили, — ответил я, вежливо кивнув в ответ, — мы взяли перекусить.
— А одежда? — продолжал лётчик, — на эшелоне внутри будет прохладно.
— Мы куртки и кофты взяли, — уверила его Соня, — на случай, если возвращаться придётся до весны.
— Добро, — одобрительно кивнул лётчик, — на взлёте держитесь. С места не вставайте.
— А пристегнуться, там?.. — осторожно спросил я, — не надо?
— Ну, если найдёте где и чем, то пристёгивайтесь, — он пожал плечами, — я багажом не летал ни разу, так что понятия не имею, что и как. Но держаться надо точно, — он подмигнул нам и скрылся в кабине.
Мы сели возле иллюминатора. Никаких ремней я тут не обнаружил, поэтому просто схватился покрепче за спинку прикрыв Соню, которая завороженно смотрела за тем, как мелькают стыки бетонных плит.
— Интересно, долго лететь? — спросила Соня, когда мы набрали высоту.
— Долго, — уверенно кивнул я, — это ж Африка.
— Блин, надо было книжек взять почитать, — сказала она, — не сообразила.
Я в телефон киношек накачал. Давай поужинаем и посмотрим что-нибудь?
— Арти, ты чудо! — улыбнулась Соня и чмокнула меня в щёку.
Знать бы заранее, что мы полетим в таких условиях — я бы захватил с собой футбольный мяч. Ну, или ракетки для бадминтона. В огромном пустом салоне вполне можно было заняться подвижными видами спорта.
После ужина, состоявшего из бутербродов с колбасой и варёных яиц, мы собрались спать. И тут выяснилась ещё одна интересная деталь: туалет, о котором говорил лётчик, был открытым. То есть, совершенно. Блестящий унитаз из нержавейки стоял прямо на палубе, слева от открытой рампы.
А ещё тут не было раковины, чтобы хотя бы руки помыть. Но хорошо хоть Соня додумалась набрать влажных салфеток.
Когда подошла её очередь, она заставила меня охранять выход из кабины пилотов. И я честно стоял на посту, повернувшись спиной, пока не получил команду «Отбой».
— Интересно, а что, когда тут десантников грузят — они тоже вот так, прямо перед всеми в туалет ходят? — всё никак не могла оправиться от культурного шока Соня.
— Не знаю, — я пожал плечами, — был бы Сергей тут — он бы объяснил.
— А если по-крупному приспичит?
— Слушай, хватит ужасов на ночь, а? Спать давай.
И тут, словно в ответ на мои слова, основное освещение в салоне погасло.
Через несколько секунд открылась дверь в кабину пилотов. Вышел всё тот же лётчик.
— Ну что, молодёжь? — спросил он, — освоились?
— Вроде как, — ответил я, пытаясь устроиться поудобнее на узкой полке.
— Так, а теперь отвернулись, — сказал он, и прошёл уверенным шагом в хвост. Соня повернулась на бок, спиной к проходу.
Когда мы проснулись, за иллюминатором было яркое солнце, а внизу — стерильно-белое покрывало облаков.
— Как же горячего кофе не хватает! — огорчилась Соня, глотая воду из бутылки.
Мы собрались завтракать, достав бутерброды. И тут снова появился лётчик, с прозрачным кувшином в руке, где плескалась чёрная жидкость.
Он подошёл ближе, по салону распространился характерный запах.
— Ох… — выдохнула Соня, подставляя свою кружку, — вы ангел небесный!
— Ну, молодёжь, — ухмыльнулся явно польщённый лётчик, — вот вам и первоклассный сервис!
— Спасибо большое, — сказал я, тоже подставляя свою кружку.
Кофе был ароматным, но некрепким. И это, скорее, было хорошо: всё-таки сон в гулком прохладном салоне на узкой и твёрдой скамье это не совсем то же самое, что полноценный сон дома. Плюс разница во времени.
— На здоровье, — ответил лётчик, и повернулся, чтобы вернуться на рабочее место.
— А вы один ведёте самолёт, да? Сейчас мы на автопилоте? — спросила Соня.
Лётчик сначала рассмеялся. Потом вдруг стал серьёзным и ответил:
— Ребят. Допуск из всего экипажа только у меня. Поэтому большая просьба: в кабину не пытайтесь заглянуть. А то ребята попадут по-крупному.
— Ясно, — вздохнул я, — спасибо.
— На здоровье, — повторил лётчик, после чего, секунду поколебавшись, добавил: — мне совсем неинтересно, кто вы. И за каким чёртом вас туда несёт. Но я искренне желаю вам удачи.
После этого он ушёл быстрым шагом и захлопнул за собой люк.
— Спасибо, — в третий раз повторил я, обращаясь к закрытому люку.
— Очевидно, он тебя не услышал, — заметила Соня.
— Это ничего. Просто примета такая, — ответил я, — надо всегда отвечать «спасибо», когда тебе желают удачи.
Когда мы пробили слой облаков, внизу оказалось море. Оно было необычного оттенка, совсем не похоже на Чёрное или Балтийское. Какое-то тёмно-бирюзовое.
Берег был изрезан многочисленными ручейками. Кое-где виднелись возделанные поля, а прямо по курсу был довольно большой город.
Ещё минута — и
