гладкая, как молодая ива, медленно двигалась она в его объятьях. Вверх — вниз, вверх — вниз. От каждого хода в чреслах зарождалась жгучая волна. Она проникала в хребет и под кожу спины, словно тысячи муравьев шевелили усиками. Все вокруг исчезло. Лес, ручей, огромное небо, с которого по ночам смотрели на Мальтуша лучистые глаза предков. В мире осталось два места: горячее лоно эльфы и ее холодные, бездонные глаза с кошачьими зрачками. «Нелюдь», — вспомнил Мальтуш, но не захотел пугаться. Зрачки дышали, как пульс, с каждым согласным движением тел открывались шире и шире. Наверное, принцесса тоже слышала, как притопывают под кожей муравьи: «Быстрее! Быстрее! Быстрее!!!»
— Быстрее! — выдохнула она.
Ревела в ушах кровь. Нельзя скорее, но Мальтуш смог. Ломэлвея выгнулась и закричала. От жара, понял Мальтуш, чувствуя, как переполняет его жидкий сладостный огонь. Он требовал выхода, он рвался наружу, он устремился в принцессу! Мощными толчками, глубже, жестче, сильнее!
Эльфа перевела взгляд вверх, куда-то за спину Мальтушу, и он услышал дух каленого железа. Сквозь любовный пожар пробилась режущая боль в боку, запахло горящей плотью. «Что это, горю?» — успел удивиться Мальтуш, увидел, что зрачки принцессы сузились, как волос, и умер.
Заготовка смрадно дымила, пахла человечиной, чуть подгорелой, почти живой! Борузг потянул носом, облизнулся и пролаял:
— Утрук, Цахт! Взяли железо — и к мастеру Тралину, живо! И ковчежек захватите!.. Подари мне это мясо, — сказал он принцессе, когда порученцы растворились в лесу. — Ребята давно не ели сладкого.
— Ты безумен и нагл, враг, — ответила Ломэлвея. Она закрыла Мальтушу глаза и встала. — Не забывай, это мой лес. Ты жив только потому, что мы делаем одно дело.
— Тем более! — засмеялся орк. — Отдай его мне. Хорошее мясо, пропадет. А так ребята поедят от пуза.
— Дразнишь, враг? — спросила принцесса. — Я похороню его по людскому обычаю. Теперь уходи, я хочу умыться.
— Не уйду, — осклабился Борузг. — Ты случалась с мясом. Я смотрел, и ты не была против.
Эльфа не ответила. Она вошла в ручей и стала смывать с себя человеческие пот, кровь и семя. Ее примеру последовали остальные эльфийки.
— Зачем мы сделали это? — спросили они Ломэлвею.
— Клеон просил меня, — ответила принцесса.
— Зачем ты не прогонишь орка?
— Создатель посмеялся над ними, — усмехнулась Ломэлвея. — Они уродливы и сознают свое уродство, а потому злобствуют. Пусть смотрит. Он вернется назад и станет тосковать. Он не сможет видеть своих женщин, не зачнет орчат. Род его пресечется. Хороший орк — мертвый орк. Правда, враг?
— Издеваешься, вечная? — скрипнул зубами Борузг.
— Жалею.
— Клянусь, я съем твою печень!
— Когда тиран умрет, — ответила Ломэлвея, — приходи. Я насажу твою голову на острый кол. Хороший орк — мертвый орк!
Фог не торопился. Любовно заточенный и выправленный Тралином резец растянул время, позволил доделать начатое. Черешневый чубук, покрытый тонкой резьбой, янтарный мундштук с шейкой из мифрила лежали на верстаке, на мягкой тряпице. Трубка была почти готова, осталось немного, он успеет до рассвета.
Он взял язык каменного тролля и стал нежно полировать чашку трубки. В душе Фог смеялся. Сущая безделица, но ради нее свели могучий мэллорн! Пока остроухие оплакивали дерево, Фог прибрал кусок сердцевины, необычайно плотной, ароматной и красивой. Хорошая выйдет игрушка для сына!
На вершине лета столица Великого Королевства бурлит. Заполняются постоялые дворы, предприимчивые горожане открывают для приезжих кладовые и чуланы. Купцы не успевают подвозить товар на рынки, для лавок и лавчонок, а харчевни не закрываются круглые сутки. Праздник Поклонения — месяц беспрерывных торжеств и приемов, время, когда день кормит год.
В назначенный день они сошлись во дворце Хоббитана Одиннадцатого. Встретились, делая вид, что незнакомы, только Фог с Клеоном сдержанно кивнули друг другу, как давние, но шапочные знакомцы. Тралин со товарищи и ватага Борузга заняли места в разных углах зала приемов и подношений. Гномы хмурились и гордо задирали носы, орки угрюмо скалились, бросали по сторонам злые взгляды. Вурст и Дромм подпирали колоннаду у входа, улыбались, смущенно прятали широкие, похожие на лопаты ладони.
Трубку сообща решили дарить в самом конце приема, последними. Король, заядлый курильщик, уставший от долгой церемонии, непременно захочет попробовать обновку.
Подарок королю, чтобы не возбуждать подозрений, вручал Фог.
— Какая прелесть! — поцокал языком Хоббитан Одиннадцатый, седой кругленький половинчик. — Твоя работа, мастер?
— Да, Ваше Величество, — поклонился Фог.
— Тогда идем, покажу мою коллекцию…
Король подхватил Фога под руку и повлек к дверям во внутренние покои. Чтобы не заставлять Величество тянуться, Фог согнулся и шел, смешно семеня. Было похоже, что королю нравится такой балаган. «Ничего, — думал Фог, — ничего! Ты только закури!»
Едва стих шум зала приемов, Хоббитан отпустил Фога.
— Извини, мастер, — улыбнулся он, — на публике я немного самодур и фанфарон. Надо соответствовать. Не против, если я сниму эти тяжелые сапоги? Ненавижу сапоги, но… Положение обязывает.
— Конечно, Ваше Величество, — удивился Фог, — я нисколько не против.
— Вот и славно, — сказал Хоббитан, упал в кресло и блаженно вытянул мохнатые ноги. — У меня есть отличный табак, прошлого урожая. Редко рождается такой хороший табак, редко. Но я король, я могу себе позволить?
Он прищурился, набил подарочную трубку и вскоре окутался клубами дыма.
«Как это будет?» — подумал Фог.
— Кстати, мастер, — сказал король, — открой-ка во-он тот шкафчик!
Фог распахнул створки. На узорчатых полках в несколько рядов лежали трубки самых разных форм и размеров.
— Ваше Величество? — спросил Фог, оборачиваясь.
— Твой предшественник, мастер Дувал, — сказал король, — тот, что сделал крайнюю слева трубку на второй полке, да-да, с гнутым чубуком! Так вот, он тоже очень забавно пучил глаза. Все ждал, когда я начну биться в судорогах. Это было двадцать лет назад, я был молод, и Клеон…
У Фога оборвалось в груди.
— Да, милый мой, — продолжал король, — Клеон — на редкость непоседливый эльф. У него шило в одном месте. Он надоедал еще моему прадеду, Хоббитану Восьмому. Но он чрезвычайно полезен, хотя и не знает об этом. Клеон удобный, убежденный провокатор, мастер Фог.
Король мелко засмеялся.
— Я не понимаю, Ваше Величество, — сказал Фог непослушными губами.
— Глупости, Фог, — жестко сказал венценосный хоббит. — Объясни мне почему. Почему так ненавистно вам единое королевство? Столетия мира и процветания, мастер… Чем вы недовольны?
— Свобода… — тихо ответил Фог.
— Вы жертвуете самым лучшим! Триста лет вы отдаете свои святыни… Не велика ли плата? И для чего?! Уничтожить большой общий дом, разбежаться по углам и чердакам и грызться, грызться за власть! Рвать в клочья бывших соратников, залить страну кровью… Как там у вас… — Король встал, отставил
