Все они поражали неправильными очертаниями и плоскими телами, поверхность которых тоже напоминала мох или же морские губки. Мы различили примерно 12 разных видов. Два из этих существ достигали в длину 100 футов.
Невозможно было определить, есть ли у них какие-либо органы или головы, хотя у всех были отростки, которые напоминали лапы-щупальца.
– Очень непонятны эти суставчатые лапы, – заявил Жан. – Очевидно, голова должна быть впереди, хотя то, что там находится, похоже скорее на гроздь каких-то моховых губчатых ягод.
– Если это голова, то она складывается из многих отделов, соединенных между собой. Я не вижу тут ничего, что наводило бы на мысль об органах чувств, ничего, что хоть немного напоминало бы глаза, уши, ноздри… Кажется, и рта нет, если только он не запрятан под этим мхом или губками. И те из существ, которые останавливаются перед химерными растениями, совсем, кажется, не едят их.
– А воды все нет!..
– Может, она здесь под землей, если только влага нужна этим существам.
– Пора бы уже исследовать состав атмосферы, ее давление и гидрометрическое состояние.
Эту работу поручили мне, и я вошел в узкую камеру, которая могла сообщаться с внешней средой. Двери, которые вели туда, закрывались так тщательно, что не было никакого контакта с воздухом других помещений корабля. Оттуда можно было выдвигать измерительные приборы в окружающее пространство.
Я выяснил то, что нам надо было узнать в первую очередь – открыл коммутатор и установил, что давление достигает девяноста миллиметров, а температура составляет пять с половиной градусов выше нуля. Очень важно было уточнить гидрометрическое состояние. Наконец, после измерений выяснилось, что водяные пары все же есть.
Когда я уведомил обо всем товарищей, Антуан даже воскликнул:
– А ты правду сказал, что температура – пять с половиной градусов выше нуля?
– 278,5 градусов абсолютных!
– Это невозможно! Я ожидал, что будет гораздо холоднее. Также меня удивляет и давление. Ну а что до водяных паров, то с этим я соглашусь.
– Соглашаешься ты или нет, возможно это или невозможно, но все так, как я вам сказал!
– Тогда это какая-то загадка, даже две загадки!
– Может, и десять, – усмехнулся Жан, – и эти загадки, наверняка, кроются в атмосфере Марса, которая, без сомнения, больше, чем наша, защищает от теплоотдачи. Обязательно нужно исследовать ее.
За каких-то полчаса мы закончили приблизительный анализ воздуха. Поражало содержание кислорода – его было почти 2 /7 от взятой пробы, азота – 1 /3 , незначительное количество какого-то неизвестного газа, 1 /10 000 двуокиси углерода, кроме того еще разные добавки в очень незначительном количестве, иногда лишь следы.
– Выходит, что мы тут точно у себя дома, – заключил Антуан и повеселел.
– А я все же думаю раскрыть загадку. Могу поспорить, что неизвестный газ и обусловливает ее.
– Посмотрим… А так как здесь есть кислород, то мы сможем выходить наружу, вооружившись только нашими респираторами, и обновлять сколько угодно запасы звездолета.
– А не выйти ли нам сейчас?
– Скоро вечер, – запротестовал Антуан. – Конечно, нам легко будет достичь освещенных мест, но мне хотелось бы увидеть ночь на Марсе.
В разреженном воздухе сумерки прошли еще быстрее, чем у нас в тропиках.
Далеко на западе садился огненный диск солнца, на миг он точно повис над двумя вершинами гор и быстро пропал. Сразу же засияли звезды в необычно чистом небе.
Вид был примерно такой же, как и тот, который нам пригляделся во время полета к Марсу, но он произвел особое впечатление на Жана, который начал сыпать поэтическими эпитетами и наизусть читать стихи. Мы уже хотели зажечь свет, как вдруг нас поразило необычайное явление.
Со всех сторон мы увидели фосфоресцирующие переливы, которые светились так нежно, что сквозь них были видны звезды. Необычайно разнообразны были оттенки этого света.
Переплетающиеся переливы образовывали светящиеся колонны – горизонтальные, вертикальные и наклонные. Они часто соединялись и были разных оттенков: от желтого до темно-фиолетового. В них трепетали светлые нити меняющегося цвета, своеобразно дрожа и переплетаясь меж собой.
Эти образования были ярче, и все же и сквозь них виднелись звезды, но менее яркие.
– Сияние почти такой же силы, как Млечный путь, – сказал Антуан.
И действительно, Млечный путь было хорошо видно через светящиеся колонны и менее – сквозь сплетения из нескольких светящихся линий. Немного погодя мы заметили, что фосфоресцирующие создания довольно свободно перемещались в центре колонн, иногда быстрее, иногда медленнее, останавливались, возвращались назад. Казалось, что они пронизывали эти колонны винтообразными движениями, достигая при этом большой скорости, иногда до 12 метров в секунду. Фиолетовые создания были еще стремительнее.
– Может, это что-то живое? – понизив голос, спросил Жан.
– Навряд ли, – ответил Антуан, – а впрочем, кто знает…
Иногда, хоть и редко, светящиеся создания вырывались из колонн и четко вырисовывались на темном фоне неба. При этом их движения становились резче и беспорядочнее.
– Это очень похоже на что-то живое, – снова сказал Жан. – Однако, я никогда бы не поверил…
– Да и не нужно верить. Ограничимся тем, что действительно есть и еще может быть… Это, возможно, и является чем-то живым. Еще одна загадка.
– Может быть, какая-то эфирная жизнь или жизнь тумана?
– Во всяком случае, это марсианское явление, тем более, что ничего подобного мы не видели в межпланетном пространстве. Бесспорно, тут имеют значение и эфир, и туманные образования.
Теперь мы смотрели через бинокли. Свечение в колоннах оставалось более-менее постоянным, а сияние движущихся фигур менялось так гармонично, что казалось какой-то светящейся симфонией.
И еще одно чудо поразило нас: некоторые из колонн наталкивались на звездолет, и тогда сияние пропадало в момент прикосновения к оболочке звездолета и снова появлялось на противоположной стороне. Разъединенные части соединялись тонкими волокнами, которые окружали наш корабль. Вообще говоря, колонны были прямые, а если попадались немного искривленные, то совсем неприметно. Очевидно, разорванные части появились уже после того, как мы прилетели сюда, и теперь соединялись.
Чтобы проверить это, мы переместили звездолет и разбили несколько колонн. Те, что оставались позади нас, соединились довольно быстро, а тем, которые сами проходили через звездолет, на это требовалось больше часа. Что же касается движущихся фигур, то всюду, где случался разрыв, они бросались прочь, в темноту. Некоторые оставались там, а другие снова возвращались в колонну или часть разбитой колонны.
