– Пакуйте! Прости, Сэм, мне нужно вернуться в лабораторию, пока ребята не удрали с работы. В следующий раз тебе повезет больше.
Крепко сжимая коробочку, Джейн направилась прочь из кухни впереди обоих роботов. Она бросила через плечо еще один взгляд на Амелию, продолжавшую многозначительно улыбаться. Манков самым жалким образом принялся осматривать кухню, надеясь заметить еще что-либо приметное.
– Бретт, прошу тебя, сделай для меня это, — умоляла Амелия, наполняя вином бокалы. — Это моя первая настоящая просьба. И если захочешь, последняя!
– Не могу. Слишком рискованно. Нужно играть по правилам. Мы же давали присягу, помнишь?
– Да, и не мы одни. Но здесь что-то не так, от нас многое скрывают. Сам Манков дал нам это понять!
Бретт встал и одним махом выпил бокал вина. Затем схватил пульт дистанционного управления домашним развлекательным центром и рявкнул в микрофон:
– Что-нибудь приятное!
– Формат, сэр? — осведомился прибор.
– Музыку, — пробормотал Бретт, опускаясь назад на кушетку. — С каким-нибудь запахом.
– Не входи в подробности, Бретт, — заметила Амелия. — Как бы центр чего не напутал.
Музыку сопровождал удивительный аромат. Амелия наклонилась к Бретту, невольно показав краешек груди в вырезе блузки.
– Иисусе, Амелия, ты ведь знаешь, что я упрям, как скала. И не думай соблазнять меня.
Амелия рассмеялась, обнаружив подобную боязливость, однако отметила про себя: он не такой пуританин, каким желает казаться Достав сложенную газетную вырезку, она передала ее Бретту.
– Быть может, это соблазнит тебя больше, чем я, дорогой. Бретт чуть заплетающимся языком прочел вырезку вслух:
Президент обратился сегодня к Конгрессу с просьбой ввести еще более строгие наказания для людей, изготовляющих устройства для темпоральных манипуляций (УТМ), пользующихся ими или распространяющих их. Наказание предусматривает тюремное заключение сроком на пять лет за модификацию любой из существующих конструкций с целью совершения временных преступлений.
«Распространение этих опасных устройств достигло беспрецедентного уровня, — указал Президент. — Злоупотребление ими, подобно вирусу, охватывает все слои и возрастные группы населения».
Далее Президент попросил, чтобы Конгресс поручил ФБР, службе контроля за продуктами и лекарствами (КПЛ), Государственному и Коммерческому департаментам провести совместное исследование ввоза и вывоза временных устройств.
Не все, однако, согласились с его позицией. Представитель подпольного Движения за ликвидацию временных ограничений (ДЛВО), назвавший себя Элвудом, сообщил нашей газете, что правительство неоднократно подчеркивало опасность путешествий во времени, однако все свидетельствует о противоположном. «Наши исследования, — заметил он, — позволяют утверждать, что не менее 20% сограждан в возрасте старше 18 лет пробовали пользоваться темпоральными устройствами».
В отношении предполагаемого исчезновения многочисленных экспериментаторов Элвуд сказал: «Конечно, они не вернулись. Они дожидаются дня, когда временные ограничения нашего существования будут отменены. Если завтра мы легализуем путешествие во времени, многие из исчезнувших появятся вновь, уверяю вас».
Элвуд заверил нас в том, что и его организация, и все движение в защиту путешествий во времени являются здоровой силой общества. И если сейчас она представляет какую-то мифическую опасность, то винить в этом следует правительство, заставляющее людей действовать в подпольных условиях, что нередко приводит к изготовлению и использованию неисправных устройств.
Впрочем, большая часть членов Конгресса, похоже, разделяет мнение Президента о том, что деятельность экспериментаторов опасна и должна оставаться под запретом. Двусторонняя коалиция сенаторов и членов нижней палаты обещала принять соответствующие законы до закрытия этой сессии. Похоже, никто подобным планам противиться не будет. Ожидаемые дебаты должны лишь установить степень серьезности преступления.
– И что же, — спросил Бретт, — я должен на это сказать?
– По-моему, все совершенно ясно, — ответила Амелия. — Правительство боится, что все это приведет к анархии. Что время, история… да, черт побери, сама реальность изменятся?
– Мне тоже кажется, что это занятие смертельно опасно. Мысль о том, что люди, мол, ждут законных оснований для возвращения, способна прийти в голову только идиоту. Если там так здорово, то кое-кто рискнул бы возвратиться, чтобы указать дорогу другим. По-моему, все они погибли.
– А сколько трупов мы нашли во время наших рейдов?
– Ни одного.
– И все же, — заметила Амелия, — правительство продолжает считать, что люди гибнут. Быть может, правительству все-таки кое-что известно?
– Не сходи с ума.
– И не думаю. Я просто хочу знать, — став на колени., Амелия заглянула Бретту в глаза. — Я должна это выяснить, понимаешь? Бретт осушил новый бокал.
– А почему ты решила, что я сумею достать тебе эту штуку? Я даже не представляю, на что она может быть похожа.
– Но ты же знаешь, где искать, правда? Рокки Фаулер ведь нашел. Разве он не работает специалистом по временным полям в КПЛ?
– Ну, да…
– И вы друзья, так?
– Ерунда. Просто мы учились в одном колледже. И никогда не были друзьями даже тогда. Он слишком честолюбив.
– Но он такой симпатичный…
– И женатый, Амелия. Он не станет рисковать своим положением.
Примостившись на диване рядом с Бреттом, Амелия вздохнула:
– Наверное, ты прав.
И потянулась к бутылке, вылив последние капли вина в свой бокал. Бретт встал.
– Открою еще одну.
Он спешно отправился в кухню. Барабаня пальцами по подлокотнику дивана и обдумывая следующий ход, Амелия слушала, как он открывал холодильник, как чмокнула пробка. Бретт вернулся в гостиную, разлил вино и плюхнулся в кресло.
– Кстати, — проговорила Амелия, — а почему ты не сказал ему о красной жидкости — той, из Мехико?
Бретт подскочил на месте. Выключил музыку, немедленно передумал и прибавил громкость. — Откуда тебе известно о ней? И что ты вообще знаешь?
– Эй, Бретт, расслабься и успокойся. В Вашингтоне секреты долго не живут. Я знаю, что машины оставляют подобного рода осадок, нечто вроде топлива. Не исключено: это и есть недостающее звено… Мне известно лишь то, что это важное обстоятельство, по-настоящему важное.
– Если ты умная девочка, — прошептал Бретт, наклонившись к самому лицу Амелии, — забудь все, что знаешь. И никогда не вспоминай об этом. Тебе повезло, что ты начала разговор со мной. Один Бог знает, что сделал бы Манков, если бы заподозрил, что тебе что-то известно.
