Едва Делина вбежала под зелёный зонтик дуба, как ливень, словно в насмешку, стих. Видимо, в коварные планы тучи не входило столь быстрое и нерациональное использование своего далеко не бесконечного дождевого запаса. Зачем бесцельно поливать землю, если нельзя настичь жертву, пробившись сквозь плотную листву? И дождь снова медленно и монотонно застучал по слякотно-серой земле, дожидаясь, пока нам не надоест скрываться под зеленым зонтиком, чтобы, как только мы выйдем, обрушиться на нас с новой силой...
Делина вытянула из-под куртки мокрую грязную ладошку и тихо сказала:
- Дай семечек...
Делина знала, что я всегда ношу с собой семечки. Специально для неё.
Делина очень любила семечки и знала, что я не смогу отказать ей, и беззастенчиво пользовалась моей добротой. Впрочем, меня это обстоятельство ничуть не угнетало. Даже наоборот...
Семечки я покупал в Старом Городе, на Набережной, у добродушных старушек, которые чинно сидели рядом со своими большими мешками, доверху наполненными душистыми семечками. Я не знал, как они управлялись с этими мешками, кто помогал им приносить их. Когда я приходил в Старый Город, они уже сидели под стреловидными арками старинных купеческих особняков, поджидая редких покупателей. А когда уходил, они не спешили уходить, и их полотняные мешки по-прежнему были до краёв наполнены отборными семечками, пахнущими жаром летнего солнца и прелью земли. Самыми вкусными в мире румяными семечками... Самыми вкусными потому, что они продавались в Старом Городе, где даже воздух был не таким, как в современных микрорайонах. Там он пах грубым бездушным железом, был насквозь пропитан ядовитыми парами выхлопных газов, - а здесь, в Старом Городе, вдали от шумных улиц, воздух был соткан, казалось, не только из ароматов густых, по колено, трав, нежного шелеста листвы и робких колокольных перезвонов уцелевших церквей.
Воздух Старого Города нес в себе что-то сказочное, необычное, таинственное, чему нет названия в современном языке, но что, конечно же, существует, независимо от нашего хотения или желания. То, что нельзя увидеть, а можно только почувствовать... Как в раннем детстве, когда каждый новый предмет ты видишь впервые и готов поверить в близкую сказку... Так и обыкновенные семечки, словно волшебный талисман, как-то случайно, невзначай, были связаны у меня со Сказкой. Сказкой Старого Города, которую придумал я сам, когда бродил по тихим и ласковым старинным улочкам.
Мне представлялось, что если в определённой последовательности съесть две-три горсти семечек, купленных из разных мешков, то после этого будет очень легко найти один старый дом, ворота которого забраны узорчатыми решетками. Войдя в этот дом, можно увидеть одну маленькую железную дверь.
Дверь не простую, а конечно же, сказочную, отворив которую, можно оказаться в одной сказочной стране, в маленьком городе с каменными мостовыми и островерхими крышами. Этот город будут осаждать враги, злые и коварные - как и положено врагам, - и горожане будут ждать своего избавителя, которым буду я, потому что именно мне доверено спасти город от разрушения и разграбления. Потому что я - Рыцарь Алого Подсолнуха. Когда город будет освобожден, меня пригласит во дворец сам король, и отдаст за меня свою единственную дочь, принцессу. Но принцессу, чем-то похожую на Делину, похитит трехглавый дракон, и я, вооружившись волшебным мечом, владелец которого не победим в любом бою, отправлюсь в далекий путь, чтобы отыскать принцессу и убить похитителя-дракона. Победив дракона и освободив всех его пленников, я вернусь в королевство вместе с принцессой, и буду жить во дворце, а потом, когда придёт время, и мне исполнится 18 лет, выполню волю короля и женюсь на спасённой мною принцессе. Стану благородным принцем. А потом, если повезет, то и королем...
Мне казалось, что старушки, торгующие семечками, осведомлены о моих рыцарских замыслах. Они мудро смотрели на меня сквозь серую сеть глубоких морщин добрыми голубыми глазами, и мне казалось, что они просто так, для вида, торгуют семечками в Старом Городе, а на самом деле все они - добрые волшебницы, феи из моей Сказки, и если их хорошо попросить, они неприменно укажут мне путь к заветной двери. И я шагну в сказку. Вместе с Делиной...
Но мне всегда не хватало смелости подойти к этим улыбчивым старушкам-феям и спросить, как найти ту желанную дверь. Я боялся, что они рассмеются мне в лицо, скажут - такой большой, а верит в детские сказки... Нет, они никогда не сказали бы так, но что делать, когда не веришь в собственные силы... А сегодня Сказку испортил неожиданный дождь. Но семечки для Делины я все же купил...
- Дай семечки, - сказала Делина, протягивая мокрую ладошку.
- Бери, - сказал я, показывая на карман. - Только они, наверное, вымокли...
-Ничего, - невозмутимо махнула рукой Делина. И так же невозмутимо, без лишних церемоний, засунула в мой карман обе руки. Выхватила горсть семечек, которые едва помещались в её маленьких кулачках. Хитровато стрельнула в меня антрацитовым взглядом, и, словно опасалась, что я могу передумать, быстро спрятала их в нагрудный карман куртки. Застегнула "
молнию" и вопросительно глянула мне в глаза.
- Бери ещё, - предложил я.
- Потом, - небрежно махнула рукой Делина.
И вдруг в сонном шорохе дождя тихо прозвучало:
- А знаешь, я скоро улетаю...
- Когда? - спросил я.
- Через пять дней... Третьего июля...
- А когда вернешься? -поинтересовался я.
Каждый год, в начале июля, Делина улетала на свой Далёкий Остров, проводила там два летних месяца А в конце августа возвращалась в Город бодрая, весёлая, не по нашему загорелая...
- Я не вернусь, - услышал я. - Я улечу навсегда...
Делина говорила очень тихо, её мягкий, как журчание маленького ручейка, голос был почти не слышен из-под опущенных к земле губ. А последнее слово - "навсегда" - вообще растворилось в густом обволакивающем шуме беспокойного дождя. Я скорее почувствовал, чем услышал его...
Мне показалось, что надо мной разорвался оглушительный удар грома, который мог разрушить весь старый Город. В глазах потемнело, словно перед ними пронеслась жгучей стрелой яркая молния. И я почувствовал, что теряю под ногами твёрдую землю и медленно падаю в глубокую пропасть, с каждой секундой убыстряя падение, чтобы, когда придёт время достигнуть дна, разбиться об острые, как бритва, камни...
- Это правда? - только и смог выдохнуть я.
- Правда, - Беззвучно кивнула Делина. - Правда, Андрей...
И медленно, словно остерегаясь встретиться со мной виноватым взглядом, подняла чёрные бусинки зрачков и обреченно посмотрела мне в лицо. У Делины всегда были очень грустные глаза. Даже когда она смеялась или улыбалась, её глаза о чём-то грустили. О чём, я не знал, но догадывался: она скучала по своему Далёкому Острову. Тому месту, где остался ее родной дом... Со временем я привык к тому, что у Делины всегда грустные глаза. Но сейчас, когда я, словно впервые, увидел печаль в глазах Делины и своё нечеткое отражение в её чёрных зрачках, то почувствовал, что это уже не прежняя, знакомая мне грусть. В тёмной глубине её искрящихся зрачков застыло тревожное чувство невыносимой, испепеляющей душу безысходной тоски. И я почувствовал эту невысказанную тоску - тоску по чему-то несбыточному, далёкому, страстно желаемому... И в предчувствии скорой беды тревожно сжалось сердце...
