— Это просто гениально! Хочу вас поздравить и от всей души пожелать! Так и представил охотников на «лендроверах», гоняющихся по пыльной прерии за стадом пегих кенгуру с жизнерадостным дошколенком в сумке.
Тепло распрощавшись с энтузиастом чудес и тайн, Ямщиков положил трубку.
— Вот она, гнилая изнанка современной прессы, — сердито сплюнул Ерошин, бросая газету в корзину для бумаг.
— Это ты зря, — не согласился с ним Ямщиков, доставая из урны «Чудеса и тайны». — Человек просто удовлетворяет спрос. Твой собственный, кстати. Прикосновение к тайне делает читателя более значительным в его же собственных глазах. Так что я, с твоего позволения, тоже прикоснусь. А ты пока подумай, почему все кражи происходят только на первом этаже. Это ключевой момент. Если поймем, воришку в два счета вычислим.
— Слушай! — Ерошин аж подпрыгнул на стуле. — Часовую мастерскую помнишь?
— Точно! — обрадовался Ямщиков.
— Какую часовую мастерскую? — заволновался Равиль.
— Объясни молодому коллеге, — кивнул Ямщиков Ерошину.
— Года три назад так же вот летом в жару из часовой мастерской со стола пропали золотые часики, — принялся объяснять Саня. — Часовщик на минуту отлучился и оставил их на столе. Окно было открыто, но на нем — решетка. От окна до стола метр, рукой не дотянуться. Мимо шел пацан. Вынул изо рта жвачку, прилепил на палку — опа! И часики «склеил». И побежал по уличным торговкам продавать за пятьсот рублей. Тут его наш сотрудник и прихватил.
— Значит, будем искать мальчика с пальчиком? — сострил Исламов.
— С удочкой, — поправил его Ямщиков. — С телескопическим раздвижным удилищем.
Но версия «мальчик с удочкой» отпала через два дня. Одна из дворовых дам позвонила Ямщикову вечерком и сообщила, что вор побывал в квартире на втором этаже. И хорошо порылся в шкатулке, причем сломал ее. Видно, уронил с подзеркальной полочки. Шкатулка развалилась, содержимое рассыпалось по полу. Золотишко вор выбрал, а остальное оставил. Хозяева обращаться в милицию не захотели.
Ямщиков сбросил информацию Ерошину, и тот наведался в обворованную квартиру. Хозяйка его впустила, со слезами рассказала о своем горе: «Все, что нажито непосильным трудом в винном отделе…» — но заявление писать отказалась. Ерошин настаивать на заявлении не стал, резонно рассудив: лишнее нераскрытое дело отделу без надобности. Вот раскроет, тогда можно задним числом и потерпевших подтянуть. Те в подобных случаях заявление пишут охотно.
Место преступления он осмотрел: пол вымыт, оставшиеся побрякушки собраны в другую шкатулку, покрепче. Форточка на кухне распахнута, решетки нет, в полуметре ветка тополя. Но ветка хилая, мальчишку не выдержит… Однако между рам он увидел золотую сережку.
Пошли с хозяйкой посмотреть, что делается под окном. Если прежние обворованные квартиры смотрели окнами во двор, то эта — на улицу. Впрочем, ее и улицей не назовешь, так, переулок. Напротив такой же дом, тоже тыльной стороной смотрит. И тоже перед ним тополя, нижних два этажа полностью скрывают. Люди и машины в переулке довольно редко появляются, весь народ из подъездов через свои дворы ходит. Трава, под окнами по пояс, как в лугах. Да еще кусты крыжовника, перепутанного, будто колючая проволока. Под форточкой трава перемята и вытоптана. Значит, и вправду вор в окно добычу отправил. Вышел ли сам тем же путем — вот вопрос.
Ямщиков на вопрос Ерошина сообщил:
— Люди у нас пока что не летают, а птицы не воруют.
— А сороки? — возразил Саня.
— Да, действительно, — легко согласился Ямщиков. — Кстати, нечто подобное было в Австралии в шестидесятые годы. Там в банке деньги стали пропадать, каждый день по нескольку сотен долларов, и на каждой купюре — кенгуру. И у каждого в сумке — Маугли.
— Ну чего ты издеваешься? — обиделся Ерошин.
— Извини, Саня, насчет Маугли, конечно, лишнее, а кенгуру точно нарисованы. Я так думаю. В общем, прикинули банкиры: деньги пропадают, когда кассиры на обед уходят. И оставили охранника в запертой кассе. Так и оказалось. Залетает в форточку попугай, хватает со стола пятьдесят кенгуробаксов — и обратно. Отследили его, и хозяина прибрали за решетку. Попугая тоже в клетку заточили пожизненно. А теперь ответь мне, знаток, почему сейчас в австралийских банках такие кражи невозможны?
— И думать нечего, — хмыкнул Саня. — На всех окнах с тех пор в обязательном порядке мелкая сетка.
— А вот и нет. Бери круче — кондиционеры. А все окошки законопачены насмерть. Так что приз уходит от знатоков к телезрителю. Сегодня ужинаешь без пива.
Черный кот распластался на кончике обломанной ветки, вытянувшись в струнку, задирал голову вверх, показывая белое пятно на шее, и тянул длинное «мяу». Из форточки четвертого этажа на него, не отрываясь, смотрела такая же черная кошка и тоже тоскливо мяукала. Кошачьи Ромео и Джульетта, сцена на балконе. Разлученные влюбленные.
Ямщиков хмыкнул и пару раз оглянулся, уходя дальше по улице. Как пить дать, сверзится котяра с высоты третьего этажа…
А ведь не только птицы могут в форточки влетать… Кошке тоже не составит больших трудов вскочить на карниз под окном первого этажа, а оттуда прыгнуть в форточку. Мысль показалась интересной, но Ямщиков тут же усомнился, что кошка сможет выбрать из груды бижутерии самую ценную вещь и унести в зубах.
И он бы не вспомнил больше о тоскующем коте и его подружке, заточенной в квартире четвертого этажа, если бы в тот же день, точнее, в тот же вечер, в обворованной квартире не обнаружился четкий кошачий след. А все потому, что в полдень на город выпал приятный грибной дождик. С утра солнце жарило, духота стояла несусветная, а потом откуда ни возьмись набежала тучка и окропила пыльные улицы двухминутным отвесным водопадом.
Кража случилась в квартале по соседству с тем, где таинственным образом пропадали деньги и золотишко. Почерк совпадал до мелочей. Единственная разница — здесь имелась марля на форточке. То есть имелась утром, а вечером, когда хозяева пришли с работы, она была сорвана и валялась в траве под окном. А на полу квартиры лежала шкатулка с отлетевшей крышкой. Хозяйка плакала и громко раскаивалась в том, что утром торопилась и не припрятала шкатулку подальше, а оставила на тумбочке в прихожей возле зеркала.
Все золотые изделия пропали, штук пятнадцать, если каждую пару сережек считать за две единицы. Зато на полированной поверхности тумбочки остались грязноватые отпечатки кошачьих лап. А уж на белом подоконнике в кухне их было натоптано немерено.
Ерошин позвонил Ямщикову и спросил, что тот думает по этому поводу.
