Митек смотрел сквозь костер. В его голове всегда кружилось много мыслей, иногда слишком много, как он сам говорил: «Шумно аж бывает». От этого иногда могло казаться, что он в несвежем настроении, хотя он просто о чем-то задумался, отвлекся, отключился…
— Да он че-то расстроился после второй стопки, — ответила тихонько Таша.
— Да не, наверное, просто опять повис, — высказала свою версию Лизон.
— Не думаю, что он думает о завтрашних раскопках. О них даже Семеныч сейчас не думает, — хихикнула Таша.
— Митек, Земля! — толкнула его бедром Лизон. — Все, всплыли! У тебя какая степень погружения?
Она помахала Митьку рукой перед глазами. Тот вернулся.
— Какая, это что за часть речи? — пробормотал Митек, улыбнувшись и прищурив один глаз.
— То есть? — удивилась Лизон и перевела взгляд на Ташу, мол, он это о чем.
Таша задумалась и осторожно выдала версию.
— Ну, возможно, это вопросительное слово. Не прилагательное же?
— Угу, хорошо, — одобрительно кивнул Митек.
— А что хорошо? — взлюбопытствовала Лизон. — А могло быть как-то иначе?
— Хорошо, что не деепричастие, — ответил Митек.
Девочки провисли еще глубже, а когда сообразили, выплеснули по полтора объема легких.
— Фу, ну тебя! — пищала Лизон, отмахиваясь от Митька руками. — Ты как из комы выйдешь, по жизни че-нибудь такое ляпнешь.
* * *
Закончилась песня. Таша продолжила разговор, который они начали с Лизон, но уже в общем контексте. Она обратилась к Семенычу:
— Семеныч, вот Вы, стало быть, говорите, что разбираетесь в людях?
— Да нет. Не разбираюсь я в людях.
— Ну, как же, Вы можете отличить плохих от хороших, надежных от ненадежных, перспективных от…
— Все проще. Я не рассуждаю такими высокими прелюдиями — Семеныч любил вставлять «левые» слова в контекст, где их смысл всяко станет очевидным — как ты. Я всего лишь пытаюсь отличать людей, с которыми я пойду в экспедицию, от тех, с кем не пойду. И даже не утверждаю, что это у меня получается правильно делать. Но, как ты видишь, у меня уже появляется седина. Это хотя и косвенно, но… раз седина дождалась своего часа…
— Вот что, что, а выкрутиться Вы умеете, — улыбнулась Таша.
— Это точно! — подтвердил с азартом Ярик. — И выходит, вы вершите не чистку электората, а всего лишь естественный отбор, пытаясь обеспечить свое выживание!
— А ты, я гляжу, мастер умозаключений, Ярик! — ответил Семеныч.
— Да мы постоянно ему говорим, Ярослав-мудрый-второй-Сократ! — добавила с азартом Лизон. — Не верит!
— Все, господа. Боюсь, что если мы сейчас же не остановимся, то завтра не продолжим, — прервал мысль Семеныч. — Я имею в виду экспедицию! Отбой! Рекомендую хорошо отдохнуть. Подъем завтра в семь утра, дальше по будням в пять. Дежурный по лагерю завтра утром буду я, дальше разберемся. Выходим в восемь.
— В семь подъем, в восемь выходим? Мы не успеем! — взмолилась Тамилка. — Семь это очень рано!
— Просим пощады, — из последней вменяемости прогудел Вадим, приподняв часть своей тушки из-за спины Авдея.
— Завтра как раз и будет вам последний день пощады! Я же объявил, завтра подъем в семь, дальше в пять! — ответил Семеныч, давая понять, что ребята явно недооценивают его мягкость, приуроченную к первому рабочему дню. — Все интересное начнется потом!
* * *
Утром, пока все еще спали, Семеныч развел костер, приготовил завтрак, сделал чай, травяной из свежего местного сбора. За трапезой обсудили план дня. Хотели разделиться на группы, но Семеныч категорически запретил: «После защиты хоть по одному. А сейчас все вместе».
С выходом, конечно, опоздали. На двадцать минут. Тамилка наводила марафет. Лизон ее все подгоняла:
— Идем уже. Семеныч разозлится.
— Да иду уже, — отвечала Тамилка.
Но Семеныч их сильно удивил. Он не разозлился. Но даже пошутил:
— Отлично, Тамила. Лопата, комары и прочая ползуче-грызущая живность этих мест оценят! Ты много с собой вот этого всего набрала?
— Ну, — потянула Тамила, — как много? Не много.
— Ну, — подражая ей ответил Семеныч, — одним словом, эти полтора кило твоего багажа, что-то мне подсказывает, тебе больше не понадобятся.
— Посмотрим, — скокетничала Тамила.
— Посмотрим, посмотрим, — улыбнувшись, подбодрил ее Семеныч.
* * *
А после первого дня раскопок все устали так, что некоторые уснули у костра, едва доев последнюю ложку ужина. До разговоров, гитары и тем более веселья не дожил никто.
Утром по лагерю снова дежурил Семеныч. Пожалел ребят. Однако с изысками, как вчера, он уже не баловался. При этом все отметили, что еда просто изумительна! Довольный Семеныч не сомневался, что будет именно так. Но на завтра назначил дежурить Авдея, рассудив просто, по алфавиту: завтра Авдей, потом Вадик, потом Егор…
Тамила этим утром не опоздала. Только не потому, что сильно постаралась. Она действительно обошлась без косметики. Но, выползая из палатки, боялась еще больше, чем вчера. Только вчера она боялась выглядеть не достаточно красивой и злого Семеныча, а теперь дружеских комментариев и даже просто взгляда доброго Семеныча.
Не случилось. Сказывался второй рабочий день первой серьезной экспедиции, раннее утро и разгоравшийся научный азарт.
* * *
На второй день в лагерь вернулись раньше. Нужно было разобраться с тем, что удалось найти за эти два дня, и придумать себе будущее. Пока готовили ужин и собственно ужинали все и порешали. Разговорились, расслабились. Егор достал инструмент своей души. Ярик ловил последние лучи Солнца солнечной батареей, чтобы зарядить сотовый. Связи здесь не было.
«Чертова центральная глушь. Полсельпо и три коровы!» — все время ругался по этому поводу Ярик. Но мобильник из принципа должен был работать.
Ближайший поселок и в самом деле был похож на полурассыпавшееся а сначала полунедостроенное захолустное захолустье. Но даже здесь уже была вышка прогресса.
Разговор перетекал из темы в тему. И как обычно восстановить переходы между ними практически не реально. Ну, и как-то выплыли на провоцирующий вопрос.
— Семеныч, вы же нас почти не знаете. Ну, всего то два года. Только на парах, и один поход, — нарвался Авдей на Семеныча.
— Эээ… Боюсь, здесь ты не совсем прав. Я знаю вас лучше, чем вы думаете. И даже может лучше, чем вы друг друга.
— Да бросьте, это вряд ли!
— Отчего же? Вот что вы знаете, например, — Семеныч оглядел компанию, — про Егора? Кроме того, что он играет на гитаре?
— Он играет на саксофоне.
— О, это глубоко! Но это просто факт! Какое знание это дает вам о нем, как о человеке?
