— О, это глубоко! Но это просто факт! Какое знание это дает вам о нем, как о человеке?
— А что, собственно, оно должно давать? — задумчиво произнесла Тамилка.
— Ну, человек играет на двух инструментах. Как так получилось? Зачем? Он с ходу играет любую песню, но он не знает нот. Забыл? Или притворяется?
— Почему вы решили, что он не знает нот? — задался Авдей.
— Вот! Ты и этого не знаешь. А утверждаешь, что я не могу знать вас лучше, чем вы. А ведь это тоже всего лишь факт. Но еще не понимание человека.
— Егор, — переигрывая возмущение, выдал Ярик, — общество требует объяснений!
— Ага. Письменно? На гербовой? — засмеялся Егор.
— И в трех экземплярах, пожалуйста, с каллиграфией, — добавил Ярик.
— Ну, положим, я знаю, что никакие школы и консерватории к нему не ходили, поэтому нот он не знает. Ну, чисто логически, — начала Лизон. Ей такой следопытский разговор стал интересен. — А ты сначала на гитаре или на саксофоне научился, Егор?
— На гитаре, — неохотно ответил тот.
— А на саксофоне начал, просто потому, что он тоже случайно был дома. Достался от дядюшки, наверное?
— Саксофон я покупал сам, — поправил Егор. — Точнее выбирал сам. И мне его подарили. Кстати, дядюшка. Просто хотелось играть на каком-то другом инструменте. Но принципиально отличном от гитары. Че вы ко мне вообще прицепились? Вон Митька что ли обсудите.
— Митек у нас известный русофил, — переключившись на предложенную кандидатуру, продолжил разгадывать шарады Авдей. — За границу не хочет. Кроме русского говорит еще только на матерном, и то не чисто.
— Ага. Он даже сникерс попробовал только тогда, когда его стали производить в России, — добавил Ярик.
— По этой же причине не пользуется мобильником, — довесил Егор, — хитро улыбаясь Митьку после удачного перевода темы с себя.
— За то Ярик их меняет каждые полгода. Старается угнаться за прогрессом. — Митек не очень хотел участвовать в этом разговоре, но не удержался. Нужно было отводить тему от себя. — В отличие от Рокфеллеров мне мобильник не по карману, — съехидничал он, защищаясь от выпада в свой адрес. — И сам аппарат, и стоимость минуты разговора. Егор, между прочим, тоже не рубит по-нерусски. Спасибо, тебе, кстати, за перевод разговора на меня.
— Ярик не за технологиями гонится. Просто он их так часто роняет, что ему поневоле приходится их менять. Ну, как бы логически! — заключила Лизон.
— А Лизон заводится с пол-оборота над всякими логическими задачками, — парировал Ярик. — Просто юбка в Шерлоке, — Ярик перевернул слова на манер Лизон.
— А слова, если че, переворачиваю я, а не ты, — сказала Лизон и засмеялась.
— Это точно, — заметила Тамилка.
— Вот как? — удивленно выпалил Ярик. — Ну, посмотрим, что на это скажет антимонопольный комитет.
— В лице кого? — насмешливо ответила ему Лизон.
— Лицо всегда найдется. Было бы за что размонополивать, — успокоил ее Ярик.
— Яр, оставь лучше как есть. Представляешь, все станут слова путать? — посоветовал Егор.
— Я их не путаю, а переворачиваю, — уточнила Лизка.
— Ага. Иногда такую анархию в словах устроишь, — поддержал остальных Егор и завопил, вшпарив C,Em,F,G, — Мама анархия, папа стакан портвейна…
— А это хорошее предложение, на счет портвейна! — выдвинул тему Авдей. — Семеныч, мы по одной, только.
Авдей посмотрел на Семеныча, не будет ли он возражать.
— Хм, — возмутился Семеныч. Потом смягчил брови. — Так и быть. Вы по одной, а мне по полной!
Пока разливали выпивон и запивон, Вадик пролил на себя стакан запивона.
— Этот как всегда! — заверещала тонким голосом Тамилка, пока остальные смеялись. — С тобой как обычно слишком большой расход запивона. В курсе?
— Да, в курсе, — с легкой досадой ответил Вадик.
— Это же просто случайная досадность, — вступилась Лизон.
— Сам страдаю! — добавил Вадик.
— Мало того, что он много пьет, еще больше разливает, он к тому же и ест за двоих! Одни убытки! — развил тему Авдей. А Вы, Семеныч, говорите, мы ничего не знаем друг о друге!
— Ну, есть ему нужно. Он же спортсмен, наращивает белую мускулатуру! — подобрал обоснование Егор. — Ну-к, Вадим, напряги свою широчайшую мышцу.
Вадик, демонстративно шевеля плечами, как всамделишний бодибилдер, набрал побольше воздуха в легкие, потом отвел плечи назад, выпятил живот и надул его, сорвав тем самым даже аплодисменты. А как только они затихли, он пожаловался, пытаясь просушить футболку:
— Вам-то смешно, а мне сыро. А так хочется ощущения сухости и комфорта?
— Ну, по поводу сухости есть как минимум два способа, — подхватил Егор повод для продолжения стеба.
— Памперсы не в счет! — мигом ввел ограничение Вадик.
— Да. Памперсы не комильфо! — поддержала Лизон.
— Тогда вам же хуже, — ответил Егор. — Остался один способ. Даже выбрать не из чего. Пол-литра водки плюс пол-полтора-литра пива с вечера, желательно вперемешку, и ощущения сухости на утро гарантировано!
— Нет, нет, нет! Утро нас встретит штыковыми лопатами, — запротестовал Семеныч. — Такая сухость нам не подходит. Лучше пусть спит так!
* * *
На третье утро Тамилка тоже собралась вовремя.
— Тамила!? — с улыбкой посмотрел на нее Семеныч, протягивая ее имя, когда она присоединилась к завтраку, пускай и в числе последних.
— Семеныч, — Тамила была уверена, что от этих приколов ей рано или поздно не удастся увернуться. То, что все обошлось вчера, ее даже удивило. Но желание выспаться легко справилось с желанием краситься. — Вы гений или пророк, или не знаю, кто еще. Одним словом…
— Не напрягайся. И не расстраивайся. Нам же еще возвращаться обратно. Так что где-нибудь на подъездах к дому…
— Ладно. Буду жить надеждой! — улыбнулась в ответ Тамилка.
— Семеныч, пять утра — это почти смертельная доза утра для нашей Тамилы, — подключился Вадим, кивая на Тамилу с последней надеждой на пощаду. — Вы же видите, что творится с ребенком! — Глядя на Вадима в этот момент, можно было разрыдаться от жалости. — Может, все-таки шесть?
Семеныч озабоченно взглянул на часы.
— Да. У Вас осталось всего шесть минут на завтрак. Нет. Уже пять. Вот видите, Вадим, — Семеныч поднял голову, — все-таки пять! Ничего не поделаешь!
Вадим понял, что его жалобливость против категоричности Семеныча хоть и держалась достойно, но сдала матч всего в двух сетах шесть-ноль в обоих.
* * *
А на вокзале Тамила была, конечно, при полном параде. Как и ожидалось, было много встречающих.
— Ну, дорвалась! Соскучилась! — одобрительно сказал ей Семеныч.
