Стоит ему зайти в воду достаточно глубоко, я заплываю к нему со спины и дергаю за смешные завязки:
— Ты не на приеме у островодержца! Одевайся проще! Я снова ныряю, на этот раз глубоко, и с наслаждением вдыхаю воду. Целое море заполняет меня, а я становлюсь его частью. В груди рождается восторженный гулкий крик:
— Свобода!
Север оказывается рядом — щеки надуты, глаза выпучены, волосы пляшут в такт каждому движению.
Мимо нас проплывает Дилейна, и я показываю, как удобнее ухватиться за ее плавник.
Из глубины мы мчимся к поверхности, а потом Дилейна поднимается еще выше, наши руки соскальзывают, и мы плюхаемся вниз.
Я опускаю рот и нос под воду и спрашиваю:
— Тебе нравится?
Север не отвечает, в его глазах пляшет азартный огонек.
Он подныривает под меня, и даже сквозь прохладную воду я чувствую, как теплый взгляд нежно движется по моему телу. Становится щекотно, я ускальзаю на глубину, в холод, и несколько секунд плыву прочь изо всех сил.
Север совсем не дышит водой, и вскоре возвращается на поверхность. Он старается не отстать, барахтается, поднимает целые радуги брызг. Смешно смотреть, как он мельтешит. Северянин!
Запыхавшийся, подплывает, улыбается, и я понимаю, что мой рот тоже растянулся до ушей.
В диковинных синих глазах что-то бродит, накатывает, как прибой — не оторваться! Север под водой протягивает открытую ладонь и тихонечко касается моей груди.
— Только попробуй, — улыбаюсь я. — Моя Дилейна тебя пополам перекусит.
Его пальцы медленно-медленно уходят в сторону. Воинственно приподнятый плавник моей рыбы рисует узкие круги вокруг нас.
Потом, усталые, мы лежим на раскаленном песке.
— Прокатишь меня на Дилейне? — спрашивает Север.
Искристый песок, как чешуя, облепил его сильное тело. Я стараюсь не смотреть на Севера, потому что не знаю, как он это воспримет. На островах юга нагота привычна и естественна, но он-то совсем не отсюда.
— Она — не грузовая и не торговая рыба! — заступаюсь я за Ди-лейну.
— Но могла бы стать ею ненадолго!
В отличие от южан, соплеменницы Севера растят рыб всегда с какой-то целью, с точным холодным расчетом. За семь-восемь лет несложно развить в рыбе те или иные навыки, научить ее переносить тяжести, или охранять определенное здание, или ловить дикую живность.
Но мы — не из тех. Южане гордятся дружбой со своими рыбами и не превращают их в слуг.
3.
Понятно, что уже к обеду я вытаскиваю из чулана рыбью упряжь из широких крепких лент и расставляю их, чтобы в подвеску поместились двое.
Дилейна покорно подставляет голову, я набрасываю упряжь ей на спину, аккуратно высвобождаю плавники, подтягиваю подпругу и звонко шлепаю рыбу по круглому боку. Она, кося желтым глазом, всплывает чуть выше, и мы с Севером, как на качели, забираемся в тряпичную подвеску.
Я опасаюсь, что Дилейна не сможет поднять нас двоих, но напрасно — ленты натягиваются, нас прижимает друг к другу, и мы поднимаемся в воздух.
Плывут под ногами крыши из листьев и крыши из черепицы, мрамерные и деревянные балконы, пестрым ковром чуть в стороне расстилается базар, в сизом море за песчаной косой волны строятся сложным узором. Над нашими головами — зеркальное брюхо и развевающиеся плавники Дилейны.
По набережной бегут мальчишки и показывают на нас пальцами.
Дилейна поворачивает к лагуне, и город остается за спиной.
Север сидит близко-близко, перебросив руку мне за спину. Сквозь тонкую ткань юбки я чувствую тепло его ноги. В подвеске тесно, но так сладко тесно, что мое сердце начинает колотиться подобно рыбьему хвосту.
— А ты хотела бы полететь по-настоящему? — вдруг спрашивает Север.
— Как это? — удивляюсь я. — А что же мы делаем сейчас?
— По-моему, плывем. Медленно и степенно плывем по воздуху. А я говорю про полет, чтобы ветер свистел в ушах, чтобы замирало сердце, чтобы парить на крыльях, а не бултыхать плавниками. Хотела бы?
Глаза у него синие-синие, опасные и неверные, как глубокое море.
— Почему ты спрашиваешь? — у меня слабеет голос, а ладони становятся влажными. — Хотела бы, но мы же не рыбы-птицы из сказок!
— Тогда пообещай, что не испугаешься! — непонятно говорит Север.
Его лицо близко-близко, так не должно быть, так нельзя, но Дилейна спокойна, и безучастно несет нас над водой все дальше от берега, а раз рыба не видит опасности, то никакой опасности и нет, и я готова пообещать ему что угодно, лишь бы задержать этот миг, и вместо ответа я мелко и быстро киваю, а он улыбается, просовывает пальцы между пуговицами черного камзола, что-то нащупывает на груди и чуть прикрывает глаза:
— Тогда полетели!
И крепко обнимает меня за плечи.
А в следующее мгновение горизонт перед нами расползается в стороны кривыми лоскутами, и сквозь возникшую дыру мы падаем в бездну.
Я кричу, но Север остается рядом, и держит меня, и закрывает рот поцелуем.
А когда он отпускает меня, то мы летим. Мы летим над серым холодным морем с белыми крапинами льдин, рваный колючий ветер кусает меня за лицо, но мне тепло — мое тело и руки скрыты под белой одеждой из диковинного пуха, ноги обтянуты теплыми мужскими штанами, ступни спрятаны в бесформенных мягких ботинках.
Одежда Севера тоже изменилась. Его пушистый серый воротник щекочет мне щеку.
А главное — над нами раскинуты серебристо-синие ковры огромных крыльев. Брюхо Дилейны больше не выглядит рыбьим, оно покрыто нежными белыми перьями, и из него торчат обтянутые желтоватой кожей когтистые лапы. Огромные крючковатые пальцы сжимают переплетенные ветки двухместной корзины, в которой сидим мы. Голова Дилейны вытянулась, отодвинулась от туловища, и теперь у нее есть шея, как у людей, только гораздо длиннее.
— Что это?.. — спрашиваю я.
Север гордо улыбается, в его глазах пляшут искры, и он произносит невероятные, сказочные слова:
— Эя Мистеза!
Я смотрю в зеленоватое небо, на острые пики гор у горизонта, на незнакомое море.
— Ты ведь обещала не бояться, правда?
Я сбита с толку, мне даже нечего спросить. Эя Мистеза — волшебная страна из северных легенд, раскинулась подо мной во всей суровой красе.
— Мой талисман принес нас сюда, — мягко объясняет Север. — Мой талисман и твоя рыба. Это другой мир, но здесь хорошо, у меня здесь есть друзья, и нам ничто не угрожает. Ты же хотела полетать, как птица?
Я оказываюсь совсем, полностью в его власти — в чужом, несуществующем мире.
Север гладит мое плечо:
— Ты обещала не бояться, Лейна!
Он пытается поцеловать меня, но Дилейна, изогнув гибкую шею, поворачивается к нам огромным костяным клювом и угрожающе клекочет.
