— Я хотел вам рассказать совсем не о ней, — проговорил Мак Грегор, — а о том, что произошло в нашем присутствии на континенте Секки…
— А ну его, этот континент Секки! — с живостью перебил его Блэк. — Там так скверно, что и вспоминать о нем не хочется. Расскажите лучше что-нибудь о мисс Миньонете.
Дюран бросил на него свирепый взгляд сквозь голубоватый дым своей сигары, которая почему-то вдруг отчаянно задымила у него в зубах.
— А вас очень интересует мисс Миньонета? — спросил Мак Грегор в свою очередь, пристально взглянув на него.
— Да… то есть нет… впрочем, что ж… Расскажите, что вы узнали о континенте Секки.
— Вы, вероятно, помните, — начал Мак Грегор, игнорируя его смущение, — какой раздирающий звук, не то стон, не то вой, слышали мы там.
— Как же, помню… Как не помнить, у нас у всех тогда волосы дыбом стали от ужаса! — сказал Блэк, обведя взглядом присутствовавших, и все — кто взглядом, кто жестом — дали ему знать, что согласны с ним.
— Так вот, — продолжал Мак Грегор, — Бернет узнал причину этого звука. Где-то невдалеке от нас пролетел тогда воздушный корабль, один из тех, что ходят здесь со скоростью тысячи миль в час. Мисс Миньонета воротилась прошлой ночью из гостей на таком корабле.
— Господи помилуй! Что же это за корабли? Какого они вида? Расскажите! — послышалось со всех сторон.
— Ничего я тут не понимаю! — отмахнулся рукой Мак Грегор от вопросов. — Спросите Бернета — он расскажет, а я не берусь: вы знаете, подобные штуки не по моей части.
— Ну, хорошо, мы потом спросим у него, — сказал сэр Джордж. — А что он еще успел узнать о здешнем диковинном мире?
— Пока немного, — отвечал Мак Грегор, располагаясь удобнее на своей роскошной кушетке и стряхивая пальцем пепел с сигары, — но все-таки он узнал кое-что. Судя по всему, здесь живется славно. Во-первых, здесь работают все не больше двух часов в день, стало быть особенного переутомления не существует. За последние годы население на планете не только не увеличивается чрезмерно, но даже стало несколько уменьшаться, поэтому эмиграции нет. Вся планета составляет одну нацию, говорящую одним языком, значит, здесь дипломатические внешние затруднения немыслимы. Вся нация управляется кодексом неизменяемых законов, поэтому политиков здесь нет.
При этих словах Мак Грегор лукаво взглянул на Блэка, тот с досадой тряхнул своими густыми черными кудрями.
— Они управляются законами, говорите вы? — спросил он. — А какое у них правительство? Что оно делает?
— Почти ничего, — отвечал Мак Грегор. — О нем в сущности и говорить не стоит, так как ему действительно делать почти нечего.
Блэк заметно упал духом, но для приличия постарался принять на себя равнодушный вид.
— Так-то, любезнейший! — подтрунил над ним сэр Джордж. — Значит, и вашей братии политикам здесь делать нечего. А каков у них денежный рынок, не знаете, Мак Грегор? Надеюсь, у них хорошая финансовая система.
— Ну, не знаю, — отвечал небрежно Мак Грегор. — Вряд ли у них есть какая-нибудь система.
— Как не быть системе! — изумился баронет. — А деньги?
— В том-то и дело, — протянул Мак Грегор, — что у них, кажется, и деньги не в употреблении.
— Может ли быть! — вскричал финансист громовым голосом. — Здесь нет денег? Что же после этого здесь за сторона… ха-ха-ха! Нет денег! Что ж у них есть-то? Говорите, продолжайте, Мак Грегор, интересно послушать.
— Да что продолжать-то, — сказал Мак Грегор. — Больше я и сам пока ничего не знаю.
— Немного же вы узнали, — вмешался Гревз, вытряхивая пепел из своей трубки. — И вы даже и не знаете, долго ли мы здесь пробудем?
— Об этом у нас с Бернетом был разговор только вскользь, — отвечал Мак Грегор. — Если не случится чего-либо особенного, что заставит нас удалиться отсюда в самом непродолжительном времени, то мы можем пробыть на Марсе год, т. е. в сущности слишком два года, так как здешний год равняется двум земным годам с чем-то; кажется, излишек составляет сорок или пятьдесят дней…
— Сорок три дня, — поправил Гордон, заглянув в свою записную книжку.
— Ну вот видите, я почти не ошибся. Если мы пробудем здесь все это время, мы употребим его на то, чтобы изучить планету. По прошествии этого срока мы перепорхнем опять на Землю и расскажем там все, что знаем.
— Мне нравится ваше выражение «перепорхнем», — улыбнулся Гревз.
— В это время, — продолжал Мак Грегор, — все мы в силу неписаной конвенции, которую мы подписали, как сказал бы наш политик Блэк, — обязуемся трудиться по мере сил каждый по своему пути на пользу общую. Дюран будет изучать здешнюю литературу, Гревз — искусство, Блэк — закон, сэр Джордж — торговлю, Гордон будет вести дневник всему, что с нами здесь случится. Бернет воспользуется дивными телескопами, какие здесь имеются, чтобы составить новую карту неба, а я, конечно, объеду всю страну и исследую ее от одного полюса до другого.
— Долгонько же нам придется здесь пробыть! — заметил Гордон.
— И мне этот срок кажется длинноват, — согласился Мак Грегор. — Но нам или нужно будет улететь отсюда скорее, прежде, чем Земля станет относительно Марса в такое положение, в котором наш возврат домой будет немыслим, или пробыть до тех пор, пока это положение минует. Другого исхода нет — не лететь же нам на Землю в то время, когда она будет находиться по ту сторону Солнца. С другой стороны, не покинуть же нам Марс, не видав ничего, зачем же тогда мы и прилетали сюда?
— Соскучимся мы в этой утопии! — заметил со вздохом сэр Джордж. — Ну, скажите на милость, что делать в стране, где нет денег?
— Я и сам боюсь, что нам будет скучновато, — согласился Мак Грегор, — во-первых, исследовать мне ничего не придется: здесь, по всей вероятности, каждый уголок давно исследован и описан. Ну, что делать! Промаячим как-нибудь время.
— Ужасная будет тоска! — проворчал Блэк с недовольным видом. — О том, чтобы сказать политическую речь, и думать нечего, здесь и говорят-то больше минами. Постараюсь перенять у мисс Миньонеты, как она строит свою мордочку, и начну сам строить рожи перед здешним правительством, чтобы показать ему, что оно никуда не годится.
Дюран не сказал ни слова. Провести два года на Марсе не казалось ему скучным: он наметил себе на это время интересный предмет для исследования — Миньонету.
Простившись с товарищами, когда они разошлись по своим комнатам, Мак Грегор разделся не торопясь, улегся и, сладко зевнув на сон грядущий, подумал про себя: «Хорошо бы, воротясь отсюда, слетать на Юпитер! Что-то там поделывается?»
