- А вот об этом не вам судить. Отвечать за все я буду. Я Могу ведь приказать, только хочу, чтобы вы поняли. Не о себе забочусь, на мой век хватит, а у вас еще все впереди. Сколько людей мечтает на вашем месте очутиться. Настоящих физиков, универсантов! А вы вместо того, чтобы думать о дальнейшей работе, упорствуете, хотите себе напортить. Кто вас перед отделом кадров защищает? Я! Если бы я не желал вам добра, на кой шут мне с вами тут время терять? А? Согласны со мной?!
- Согласен, - преодолевая внутренний протест, промямлил Михаил.
- Ну, слава те, господи, наконец дошло! - и уже другим, будничным, тоном продолжил. - Я для вас приготовил таблички... Вот они. Тут их штук сорок. Вычертите мне их тушью на ватмане. Это демонстрационная графика для отчета. Только каждую отдельно, пожалуйста, и покрупней, чтоб издали было видно.
- Я не чертежник, Иван Фомич, а исследователь. Если, кроме чертежной работы, вы мне ничего не можете поручить, я лучше продолжу свои исследования.
- А вы к тому же и белоручка... В ваши годы я о самостоятельной теме и не помышлял. Делал что придется: чертил, мыл пробирки, перетаскивал тяжести. Я не могу приказать вам чертить для меня таблицы. Формально не могу. Что же касается ваших, как вы говорите, исследований, я запрещаю заниматься ими в рабочее время. Наконец, вообще запрещаю заниматься ими до решения директора. О вашем отношении к работе я подам докладную.
- Тоже в Президиум Академии наук?
- Что? Что вы сказали?!
- Что мне еще рано на кладбище. Подавайте вашу докладную!
Сразу же после ухода Подольского у Ивана Фомича состоялся разговор с начальником отдела кадров.
- Он совершенно не нужен в лаборатории, Петр Ильич, - увещевал Иван Фомич. - Да и по своей квалификации он не соответствует должности. Ведь ничего общего с физикой!
- Раньше об этом нужно было думать, Иван Фомич, - ответил начальник отдела кадров, укладывая в темный зев громадного несгораемого шкафа какие-то папки. У меня нет никаких оснований... Да вы и сами знаете, как трудно сейчас уволить или даже просто переместить сотрудника.
- Но здесь-то дело совсем другое, - развел руками Иван Фомич. - Случайный он человек, случайный. Наконец, нарушает трудовую дисциплину, не выполняет приказаний начальника.
- Факты, Иван Фомич, Факты.
- Да я вам их целую кучу принесу!
- И хорошо. Вот тогда и поговорим.
- Ладно, ладно. Договорились... У меня еще есть дело к тебе, Петр Ильич. Подольский хочет проводить какие-то свои исследования в нерабочее время... Понимаешь, не могу я оставлять постороннего человека в лаборатории. Тревожно мне.
- Понимать-то я понимаю. Только не посторонний он... Раз наш сотрудник, значит уже не посторонний. И никто ему запретить не может, если только не вредные они, его исследования...
- В том-то и дело, что вредные! За тем и пришел к тебе, а ты мне помочь не хочешь.
- А коли вредные, запрети! Письменно запрети. А нарушит - пиши докладную.
- Так-то оно так... Только он к директору собирается идти за разрешением. А директора-то нашего ты, слава богу, знаешь. Подмахнет, не глядя, а мне потом кашу расхлебывать.
- Ну, не понимаю тебя, Иван Фомич, пойди сам к Алексею Александровичу и растолкуй ему.
- Боюсь, он неправильно поймет... Дело это довольно тонкое. Чисто формально Подольский продолжает работу, начатую Ортом. Понимаешь? Орт, не подумав, как-то бросил идею, а тот и подхватил... Неудобно мне в это дело мешаться... Могут решить, что я зажимаю работы Орта. Вот я и думал, что, может, ты... директору-то подскажешь. Тебя-то он во как слушает, не то что меня!
- Ну, это ты брось, Иван Фомич. Он всех одинаково слушает. А я тут ни при чем. Не мое это дело в науку путаться. Что же касается нарушения трудовой дисциплины, давай факты.
- Значит, не хочешь помочь старому другу?
- Не могу, Иван Фомич! Рад помочь, но не могу.
- М-да... Ну, ладно... Да! А как насчет того дела? Ну, о переводе Меконицкой и Лебедева из группы Урманцева?
- И это сейчас решить мы не можем. Сам знаешь, Урманцев-то в командировке.
- А зачем он нам сейчас нужен? Давай переведем их... временно. А вернется Урманцев - оформим все как полагается.
- Нельзя без Урманцева. Никак нельзя!
- Ой, что-то ты больно осторожен стал, Петр Ильич!
- Не понимаю, о чем это вы, Иван Фомич?
- Ну, хорошо. Бывай! Привет Марье Кузьминичне.
- Всего хорошего, Иван Фомич. Заходи.
- Зайду, Петр Ильич. Обязательно зайду.
Только в коридоре Иван Фомич утратил привычную, в сладеньких складочках, улыбку. Нахмуренный и озабоченный, он сразу же стал выглядеть намного старше. Но его никто не видел.
В тот же день, проходя мимо кабинета Орта, где теперь сидел Иван Фомич, Подольский увидел плачущую девушку.
По-детски закрыв ладошками глаза, она стояла, наклонившись к стене. Юбка-колокол до колен открывала ее тонкие ножки. Сжатые горем плечики казались узенькими и хрупкими. Михаил узнал Ларису - стенографистку и машинистку секретаря Евгения Осиповича.
Остановившись у нее за спиной, он некоторое время смотрел, как беззащитно она плачет, потом нерешительно дотронулся до худого локтя.
- Что с вами, Лариса? Кто-нибудь обидел?
Не оборачиваясь, девушка отчаянно помотала головой. Рыдания усилились.
Михаил мучительно, не находя слов и не решаясь уйти, все еще касался застывшей рукой ее локтя. Неожиданно девушка обернулась и, не отрывая ладошек от ослепшего лица, уткнулась ему в плечо. Сразу стало жарко и неудобно.
- Может, воды принести?
Лариса попыталась ответить что-то.
- Я сейчас! Сейчас принесу! - заторопился w, безуспешно пытаясь прислонить ее обратно к стене.
Она затрясла кудряшками, что-то сказала, но он уже побежал по длинному высокому коридору мимо больших строгих дверей.
Ларисины зубки мелко стучали о край граненого стакана и крупные капли воды расплывались на ее коричневой кофточке темными пятнами. Она долго не могла отдышаться и все еще вздрагивала. Немного успокоившись, она достала из кармана пудреницу, но, увидев свое красное опухшее лицо, опять разрыдалась открыто и горько.
Произошло же вот что.
Лариса встретила в коридоре Ивана Фомича. Она поздоровалась с ним и прошла мимо. Иван Фомич проводил ее взглядом и вдруг позвал:
- Можно вас на минуточку?
Лариса обернулась и, увидев, что Пафнюков машет ей рукой, подошла к нему.
- Что-то давно вас не видно. Вы не болели?
- Каждый день бываю здесь, Иван Фомич. С девяти до пяти.
- Так-так. Ну, и что же вы здесь делаете каждый день?
- Когда что...
- Вы как будто еще где-то учитесь?
- В библиотечном институте, на втором курсе.
- Молодец какая! Прямо молодец. Да и куда теперь без образования? Все учатся. Но, кроме учебы, есть еще и работа. Вы меня понимаете? Евгений Осипович здесь многих разбаловал. Распустил! И вас, милая, в том числе. Да, да, я все знаю! Запомните, я лодырей и дармоедов в своей лаборатории не потерплю!
