- Ну, - брюзгливо осведомился понтифик, нависая над стариком. В данном случае это короткое "ну" заменяло и приветствие, и вопрос. Государь был ленив последовательно и лишними словами себя тоже не утруждал.
- Я счастлив видеть моего повелителя в добром здравии. Я желал бы никогда не беспокоить Дайнити Великолепного и не отрывать его от бесценных размышлений, но обстоятельства выше меня, всего лишь слабого человека, не могущего попросить вечность повременить хоть немного...
- Ну! - гораздо нетерпеливее сказал понтифик. Он бы и ногой в гневе притопнул, но это означало бы, что он ведет слишком активный образ жизни.
- Мне доложили, что недавно в порт Шамаш прибыла некая принцесса Коттравей с огромной свитой и что она движется по направлению к столице...
Тем временем слуги уже установили огромное кресло и обложили подушками тело повелителя, бережно погруженное в его бархатную глубину.
- Так что? - уже добродушнее поинтересовался Дайнити Нерай. Жизнь показалась ему немного приятнее, и он не собирался портить нервы остальным. В сущности, он был неплохим человеком и даже считал, что с подданными нужно иногда разговаривать. Он сильно удивился, если бы узнал, что все без исключения подданные считают, что беседующий с понтификом обречен на бесконечный монолог.
- Я видел будущее, повелитель. Приезд этой женщины, выдающей себя за принцессу Коттравей, принесет много горя нашей прекрасной стране.
- Чем? - Дайнити Нерай втянулся в беседу настолько, что стал задавать конкретные вопросы. А хотеть большего от понтифика Хадрамаута было невозможно.
Корс Торун был вполне удовлетворен достигнутым результатом. Он уже подготовил почву для своего сообщения, и остальное было сущей мелочью для такого искусного царедворца и интригана, как он.
- Великий Йа Тайбрайя явился мне в видении и сообщил, что недоволен появлением принцессы Коттравей. Он грозил мне своим гневом и жестокой карой всему Хадрамауту, если мы ничего не сделаем, чтобы умилостивить его.
- Ну?! - сердито буркнул понтифик. Он ужасно не любил всякие там разговоры о карах, катастрофах, гневающихся богах и богоравных существах.
- Ее нужно убить, - спокойно сказал Корс Торун, будто предложил повелителю высморкаться.
- Ну да-а! - с сомнением протянул понтифик. Он уже понял, что медждометиями не отделаешься, и откинулся на подушки, чтобы перевести дух перед теми героическими усилиями, которые ему предстояло совершить.
- Подробнее, - приказал он Корс Торуну. - Она принцесса, а это чревато последствиями.
- Кем бы она ни была, государь, - вкрадчиво сказал маг, - все равно ее жизнь стоит меньше, чем жизни тысяч и тысяч ваших подданных, и уж никак не идет в сравнение с жизнью Великого Понтифика.
Дайнити Нерай нахмурился:
- При чем тут я?
- Разве я не упомянул, что Йа Тайбрайя грозил карой всему, - маг выделил слово "всему", - Хадрамауту? А понтифика такие вещи касаются в первую голову ведь он первый гражданин своей державы.
- Вот гадость, - проникновенно сказал Нерай. Он надеялся, что еще пронесет, что не нужно будет принимать никаких серьезных решений, - или, на худой конец, переложить серьезные решения на чужие плечи, но отвратительный своей проницательностью внутренний голос подсказывал, что такие вещи, как убийство принцессы, никому не поручишь рассматривать на Большом Совете.
- Так она же не одна! - ухватился он за спасительную мысль о свите. - Кто же даст ее просто так убить?
- Просто - никто, - отвечал маг. - Но у нас нет выбора.
- Так это война? - ужаснулся понтифик.
- Ну, зачем так свирепо? - мягко пожурил, его Корс Торун. - Никакая не война, а так себе, войнишка. Да, они будут сопротивляться, да, ее телохранители заслуживают особого внимания, но не устоят же они одной своей сотней против целой армии!
- Я не дам армию! - решил упереться Дайнити Нерай. - Магией, магией как-нибудь. Или убийцу подошлите. Что же, я вас учить должен? Чья она принцесса?
- Она из Запретных Земель.
- Что?!! - чуть не подпрыгнул на месте понтифик. - Запрещаю!
- Что же запрещает повелитель? - спросил Корс Торун с насмешкой. Слуги холодели, когда слышали, как маг позволяет себе говорить с понтификом, но последний не то внимания не обращал на явное оскорбление величия, не то ему было плевать; поговаривали даже, что понтифик боялся мага, относя его к разряду катаклизмов, но тут оставалось только гадать.
- Все запрещаю! - рявкнул Дайнити Нерай.
- Тогда повелитель должен принять на себя всю ответственность за последствия, - лукаво улыбнулся старик.
Понтифик замер с открытым ртом. Произнести фразу, пусть даже самую короткую, чтобы принять ответственность на себя, было выше его сил. Тем более что он учуял подвох в словах мага и как раз пытался разобраться, в чем же он заключается, как в зал вбежал давешний придворный с перекошенным от ужаса лицом и попытался заорать, соблюдая этикет:
- Гонец по делу чрезвычайной спешности и важности к Великому Понтифику! а потом добавил севшим голосом: - Беда, повелитель. Огромная беда.
- Только этого мне не хватало! - простонал Дайнити Нерай, включая в список проблем и необходимость так много и долго говорить.
А потом на пороге появился человек в рваных одеждах; утративших первоначальные цвет и форму, превратившихся в груду кровавых, заскорузлых тряпок. Голова его была кое-как обмотана, и на повязке проступали местами алые пятна. Там же, где кровь засохла, пятна были почти черными.
- Уатах! - сказал он, падая на колени.
- Ну! - отреагировал понтифик. Столпившиеся в дверях придворные, осмелившиеся нарушить уединение государя, сразу поняли, что Дайнити Нерай не может вспомнить, что Уатах - это название порта. Это было бы вопиющим безобразием, если бы касалось кого-нибудь другого, но понтифик был слишком ленив, чтобы помнить названия городов. Благо, что он Эш-Шелиф ни с чем другим не путал.
- Порт на берегу Кораллового моря, - тактично подсказал капитан стражи.
- Да помню я! - неожиданно взбесился понтифик. - Мы оттуда в океан ходим через два пролива. Что с Уатахом?
- Нет Уатаха, - скорбно прошептал гонец. - Великий змей Йа Тайбрайя пробудился ото сна...
Дальше он мог не продолжать. Придворные побледнели, притихли на несколько секунд, когда даже часы, казалось, перестали сыпать песок, потрясенные новостью; а затем тишина взорвалась множеством голосов. И каждый пытался высказаться именно в эту секунду, не желая слушать других. Одним словом, началась паника.
...От Уатаха, вытянувшегося узкой линией вдоль берега, не осталось ничего. Лежали в руинах прекрасные двухэтажные домики, стоявшие у самого моря. Превратилась в груду камней сторожевая крепость Уатаха, простоявшая в своем теперешнем виде пятьсот с лишним лет и выдержавшая невесть сколько пиратских нападений. Плавал на волнах древесный мусор: щепки, обломки, доски, бревна, бочонки. И это было все, что осталось от множества кораблей, не успевших вовремя убраться из гавани и подняться вверх по реке Змеиной. И всюду были тела - мертвые, изувеченные, смятые страшной, неистовой силой.
