Позавтракал он в скверном настроении, не получая от еды никакого удовольствия и не говоря ни слова.
– Я так боюсь, Бэрд, – прошептала Лайра.
– Боишься? – он рассмеялся. – Чего же ты так боишься?
Но ей было не до шуток.
– Клодов… Этого безумного предприятия, которое ты затеваешь, – она всхлипнула. Потом, собравшись с духом, продолжила: – Но тебе, похоже, не страшно. Я думаю, это очень хорошо.
– Да, – сказал он искренне. – Я ничего не боюсь. Клоды даже не смогут меня увидеть. Во всей Вселенной еще не существует детектора массы, настолько чувствительного, чтобы определить наличие одноместного космического корабля на расстоянии нескольких световых лет. Масса такого корабля ничто по сравнению с уровнем шумов, производимых огромным флотом захватчиков.
"А кроме того, – добавил он про себя, – как я могу бояться этих клодов? Они ведь даже не люди! Это безлицые безмозглые звери, орда убийц-муравьев, шествующая от планеты к планете со свирепым желанием уничтожать все на своем пути. Они, конечно, опасны, но не так уж страшны.
Страх следует оставить для настоящего противника – людей, поднимающих оружие на своих братьев, людей, ведущих двойную игру: предлагающих дружбу и тут же предающих своих друзей или союзников. Были веские основания считаться с силой клодов, но бояться их причин не было. Понятие «страх» скорее подходит к таким, как Роллан Фирник и ему подобным".
Позавтракав, он заглянул на минуту в спальню к Блейду, чтобы бросить прощальный взгляд на спящего мальчика. Он не стал его будить, а только улыбнулся и прикрыл за собой дверь.
– Может, разбудить его и попрощаться? – колеблясь, предложила Лайра.
Эвинг печально покачал головой:
– Слишком рано. В его возрасте необходимо больше спать. А кроме того, я вернусь героем. Это ему должно понравиться. – Уловив смену выражения на ее лице, он добавил: – Я обязательно вернусь, дорогая. Можешь поставить за это все, что у нас есть, – я обязательно вернусь.
Когда Эвинг добрался до космодрома Браутон, заря уже окрасила всю восточную часть неба. Он вышел из машины вместе с сопровождающим и направился к главному административному корпусу, где группа высокопоставленных корвинитов с суровыми лицами уже дожидалась его.
«Если я не совершу этого, – подумал Эвинг, – с Корвином будет покончено».
Судьба целой планеты зависела от безумной попытки одного человека.
Это было бремя, которое он без всякого удовольствия взял на себя.
Он сдержано поздоровался с Дэвидсоном и остальными важными лицами.
Смутное беспокойство постепенно начало овладевать им. Дэвидсон протянул ему папку.
– Здесь карты с маршрутом флота клодов, – объяснил он. – Мы поручили Большому Компьютеру произвести необходимые расчеты. Они будут здесь через десять часов пятьдесят минут.
Эвинг покачал головой:
– Вы ошибаетесь – их не будет здесь вообще. Я намерен встретить их на расстоянии не менее одного года отсюда, а если удастся, то и еще дальше. И они не подойдут ближе ни на один километр!
Он внимательно осмотрел карты. Стрелы, указывающие направление движения клодов, были нанесены чернилами на координатные сетки.
– Компьютер установил, что в их флоте имеется семьсот семьдесят пять боевых единиц.
Эвинг обратил внимание на построение флота захватчиков.
– Идеальный клин, не так ли? Одиночный флагманский корабль, за ним два корабля, затем ряд из четырех, затем шеренга из восьми и так далее.
Очень интересно.
– Это стандартный боевой порядок клодов, – четко произнес доктор Хармасс из департамента военных знаний. – Флот всегда возглавляется флагманским звездолетом, и никто никогда не отважится нарушить построение без приказа. У них железная воинская дисциплина. Я бы сказал…
Эвинг задумался и перебил его:
– Я очень рад это слышать.
Он проверил часы. Примерно через десять часов орудия клодов должны обрушить огонь и смерть на беззащитный Корвин. Флот из семисот семидесяти пяти линейных звездолетов представлял собой непобедимую армаду. У Корвина было чуть больше десятка кораблей, и не все из них были переоборудованы для ведения боя. Ни одна планета во всей цивилизованной части Галактики не смогла бы вынести бремени содержания боевого флота в количестве восьмисот первоклассных линейных кораблей.
– Что ж, – сказал он, немного помолчав. – Я готов к старту.
Его провели по сырому после дождя полю к тщательно охраняемому специальному ангару, где проводились все работы по монтажу временной установки в соответствии с проектом. Часовые доброжелательно улыбнулись и расступились, как только Эвинг подошел к ангару. Служащие космодрома распахнули ворота, открыв доступ к кораблю.
Это была тонкая черная стрела размером вряд ли больше того корабля, на котором Эвинг летал на Землю и обратно. Внутри ее не было сложного оборудования для замораживания и поддержания жизнедеятельности в состоянии гибернации. Вместо него здесь была установлена трубчатая спиральная катушка, выступавшая на несколько микрон из-под обшивки корабля. У основания катушки была смонтирована замысловатая панель управления.
По сигналу Эвинга служащие космодрома выкатили корабль из ангара, подъемники перенесли его на взлетную платформу и установили в вертикальном положении.
«Черная игла корабля на фоне черного космоса – клоды никогда ее не заметят», – отметил про себя Эвинг. Он почувствовал, как его охватывает радостное предвкушение сражения.
– Я стартую немедленно, – сказал он.
Взлет должен был осуществляться автоматически. Эвинг взобрался на борт корабля, разместился в люльке пилота и включил распылители, образующие защитную паутину вокруг его тела. Затем он включил видеоэкран и увидел на дальнем конце летного поля людей, с беспокойством наблюдающих за ним.
Он им не завидовал. Необходимость заставляет его соблюдать полное радиомолчание до момента встречи с противником. Эти люди будут ждать его сообщения половину суток, или даже больше, в мучительной неизвестности.
Это будет очень тяжелый день для них.
Почти машинально Эвинг включил разрешение на пуск и откинулся назад, прижатый ускорением взмывающего в небо корабля. Второй раз в жизни он покидает свою родную планету.
Пока Эвинг ждал, трясясь в своей люльке из пенной паутины, корабль описал крутую дугу и вышел на гиперболическую орбиту. Затем его реактивные двигатели отключились, и он перешел на искривляющий пространство привод.
Теперь Эвингу стало гораздо легче.
Заранее заданный курс в первые же два часа полета вывел корабль далеко в сторону от Корвина. Быстро проделанная триангуляция показала, что он уже покрыл расстояние в полтора световых года.
