«Этого, – подумал Эвинг, – вполне достаточно».
Он прекратил перемещение вперед и вывел корабль на замкнутую орбиту с радиусом в несколько миллионов километров по направлению, перпендикулярному к линии предполагаемого курса вражеского флота, и стал ждать.
Прошло три часа, прежде чем на экранах бортового детектора массы появилось зеленое мерцание. Постепенно оно сформировалось в дрожащую линию. Эвинг произвел фокусировку, напряженно вглядываясь в экран. Линия стала шире. Теперь начал проступать клин кораблей противника.
Эвинг был абсолютно спокоен. Точными неторопливыми движениями он последовательно активировал весь комплект оборудования для перемещения во времени. Затем он рывком включил главный переключатель и оживил пульт управления. Наконечник спиральной обмотки выдвинулся примерно на дюйм из-под обшивки корабля. Этого было достаточно для того, чтобы обеспечить точную траекторию.
Одним глазом следя за детектором массы, а другим – за пультом управления трансферного оборудования, Эвинг подсчитывал необходимую напряженность поля. Боевой порядок неприятельской армады представлял собой правильную геометрическую фигуру. Около пятидесяти кораблей находились в арьергарде, обеспечивая более чем двукратную силу, необходимую для отражения любого нападения сзади. Главную мощь флота составляли именно эти две последние шеренги.
Вне всякого сомнения, клоды распределяли все свои корабли в одной плоскости. Чтобы исключить любые непредвиденные обстоятельства, Эвинг предположил, что все эти звездолеты движутся одним фронтом, параллельно друг другу, прикинул максимальную ширину такого боевого порядка и затем для страховки – увеличил ее на двадцать процентов с каждой стороны: если даже десяток кораблей клодов не попадет в его темпоральный сачок, Корвин будет полностью уничтожен.
Закончив расчет данных, он ввел их в машину времени и задал необходимые координаты. Экран детектора массы показывал, что флот неприятеля теперь находится на расстоянии менее часа полета.
Он закончил настройку. Все было готово к бою, и он решительно нажал на главную кнопку.
На борту корабля ничего не изменилось, но Эвинг знал, что за бортом, в космосе, должна была открыться бездна, невидимая пропасть, распространяющаяся на очень большую глубину и достаточно широкая, чтобы в ней поместились семьсот семьдесят пять боевых кораблей захватчиков.
Эвинг ждал.
Его крохотный кораблик мчался по спиральной орбите, создавая вокруг себя губительное пространство абсолютной пустоты. Флотилия клодов двигалась ему навстречу. Эвинг быстро подсчитал, что в урочный час он будет на расстоянии не меньше чем сорок световых минут от узлового корабля. На таком расстоянии они никак не смогут заметить его присутствие.
«Тюлька затаилась во мраке, чтобы изловить кита», – мысленно пошутил Эвинг.
Зеленая полоса на экране детектора массы стала еще шире, увеличилась и интенсивность ее свечения. Эвинг взял на себя управление кораблем, и, как только острие клина на экране доползло до определенной точки, он, как опытный рыбак, забросил свою сеть.
«Пора!» – подумал он и резко повысил скорость корабля.
Флагманский корабль на экране быстро увеличился в размерах – и исчез!
С того места, где находился Эвинг, казалось, что он был просто стерт, и острие зеленого клина на экране детектора массы после исчезновения флагмана стало как бы обрубленным.
Однако для кораблей, следовавших за флагманом, как будто ничего не произошло. Они продолжали двигаться, соблюдая боевой порядок, и Эвингу оставалось только ждать. Еще мгновение, и исчезла в бездне вторая шеренга, затем третья, четвертая…
Исчезло двадцать два корабля…
Шестьдесят четыре…
Эвинг затаил дыхание, когда в его сачок вошла шеренга из ста восьми кораблей противника. Он напряженно всматривался в экран детектора массы теперь подошла очередь двух крупнейших шеренг флота клодов. В каждой из них было по двести пятьдесят кораблей – главная ударная сила!
Их постигла та же участь!
На экране детектора массы больше ничего не было. Нигде в пределах чувствительности этого прибора не осталось ни единого корабля противника.
Эвинг облегченно опустился в свою люльку и отключил темпоральное поле.
Вход в пропасть, которую он создал во времени, закрылся, и загнанным в нее кораблям никогда не найти выхода из нее.
Теперь он мог нарушить радиомолчание. Его донесение было предельно лаконичным:
«Флот клодов уничтожен! Возвращаюсь домой!» Один человек уничтожил целую армаду! Он облегченно рассмеялся.
Напряжение, в котором он так долго пребывал, мгновенно исчезло.
Он попытался представить себе, какова будет реакция клодов, когда они обнаружат, что находятся внутри бездны, в которой нет ни звезд, ни планет, ни самого понятия времени. Они еще долго будут бороздить космос в поисках места для приземления, пока не выйдут припасы и не будет израсходовано все топливо. Тогда – конец!
Согласно последним научным данным, возраст звезд нашей Галактики определяется в пять-шесть миллиардов лет. Радиус же действия излучателя времени, открытого землянами, практически был бесконечным. Эвинг забросил флот клодов на пять миллиардов лет в прошлое.
Он повернул свой корабль домой, к Корвину.
Обратный путь, как показалось Эвингу, занял несколько дней. Он лежал, бодрствуя в защитной оболочке, любуясь великолепным зрелищем, раскрывавшимся в пространстве при полете со световой скоростью.
Как ни странно, но Эвинг не испытывал торжества. Да, он действительно спас Корвин, он добился той цели, ради которой отправился в путешествие через полгалактики на далекую Землю. Но у него было ощущение незавершенности своей миссии.
Эвинг думал теперь не о Корвине. На планете-прародине людей прошло два года со дня его вылета оттуда. За это время, безусловно, сириане сделали свой последний шаг. Фирник, несомненно, теперь был губернатором на Земле, а не тем скромным вице-консулом, каким помнил его Эвинг. Бира Корк, вероятно, стала благородной дамой в среде новой аристократии Земли.
Что же касается Майрака и его сподвижников, то они могли спрятаться за трехмикросекундным темпоральным барьером. Однако более вероятно то, что все они были схвачены и приговорены к смерти, поскольку представляли потенциальную угрозу для новых владык.
Хотя, если говорить серьезно, вряд ли что-либо по-настоящему угрожало сирианам. Земля настолько сама себя ослабила, что не способна была противостоять тиранам.
Чувство ответственности за происходящее на Земле терзало Эвинга, хотя он понимал, что ничего не мог тогда предпринять. Судьба Земли была предрешена, а он спасал свою родину!
