Она открыла кейс и достала бумаги с расчетами энергозатрат хозяина этого кабинета. По стеклянной крыше оранжереи застучали первые капли дождя.
— График показывает, что плазма потребляется, в основном, во вторую и третью смены, — произнесла Айя. — Как раз в это время общий расход плазмы в городе уменьшается, и вы получаете ее по льготному тарифу.
— У меня свои привычки, — пожал плечами Константин.
— А я думала, что тем самым вы стараетесь сэкономить, — заметила девушка.
Он скользнул равнодушным взглядом по Айе, стенам своего просторного кабинета, оранжерее… Все выражение лица Константина говорило о том, что у него нет никакого желания думать о таких мелочах.
Потом он снова посмотрел на Айю. Посмотрел совершенно равнодушным взглядом, в котором не только начисто отсутствовали всякие чувства, но даже ожидание чего-либо. Единственное, что смогла девушка уловить во взгляде, — это вопрос.
«И с этим вы пришли ко мне? — прочитала она. — Скажите что-нибудь нужное мне или уходите».
Она облизнула пересохшие губы.
— Я могу предложить вам проект, который, если вы его примете, даст вам как минимум 1500 мегамер по цене на 50 процентов меньше предельной, — произнесла она. — Единовременная выплата — один миллион. Или же вы расстаетесь с пятью миллионами и вообще не беспокоитесь о почасовой оплате.
Выражение его лица совершенно не изменилось. Дождь уже барабанил вовсю.
— Звучит заманчиво, — произнес он наконец.
— Насколько я поняла, это вас заинтересовало? — прямо спросила она.
Позади нее послышался сначала кашель, дотом рычание. Ясно, это та большая кошка. Лучше всего не думать о ней.
— Простите, кто вы такая? — так же прямо поставил вопрос Константин.
— Я работаю в Службе Плазмы, — стала объяснять Айя. — У меня шестая степень. Один из ваших людей проверил мое удостоверение. Но, возможно, вы хотели бы взглянуть сами?
Она достала из кейса карточку и протянула митрополиту. Но тот по-прежнему смотрел на посетительницу, будто не видел подаваемого ему документа.
Слева от Айи незаметно возникла женщина. Пятнистая кошка терлась о ее бедро и урчала от удовольствия. Это урчание напомнило девушке звук портативного генератора.
Секундой позже влажное дыхание зверя коснулось ее щеки, и она ощутила запах свежего мяса.
— Я подумал, что вы, возможно, работаете на частное лицо, — сказал Константин. — На человека, у которого есть собственное здание и плазменный генератор и у которого возникла такая острая нужда в деньгах, что он готов продать будущую плазму по цене ниже рыночной.
— В общем-то, нечто вроде этого, — кивнула она.
— А что стряслось? — спросил он, глядя ей в глаза. — Проигрались? Если это долг Управлению, то ваш начальник мог бы просто продать им плазму.
— И потом делать это постоянно? — ответила она вопросом на вопрос. — Именно так и ведет Управление свои дела. Но… в данном случае им никто и ничего не должен.
— Тогда почему же такая щедрость? — поднял он одну бровь.
Айя заставила себя улыбнуться. Пульс отдавался в ушах громом, перекрывавшим урчание кошки.
— Я поклонница вашего движения «За Новый Город», — спокойно произнесла она.
Раздался возглас удивления, представлявший собой глубокий горловой звук. Он прозвучал столь неожиданно, что сначала Айя приняла его за рык животного. Потом поняла, что он исходил от женщины. В следующее мгновение мадам Сория громко рассмеялась.
— Движение «За Новый Город» умерло тогда, когда вы еще лежали в пеленках, — медленно произнес Константин.
— Ну, не так уж и давно это было, — возразила Айя. — Я ведь помню вас.
— Это движение — мертворожденное дитя, — проворчал Константин, удобнее усаживаясь в кресле. — Тогда никто из нас не осознавал этого простого факта.
Кошка подошла ближе и стала обнюхивать руку Айи. Девушке очень хотелось избавиться от назойливого зверя, но она заставила себя не шевелиться и не обращать на кошку внимания. Единственное, что она позволила себе, — это бросить взгляд на зеленоглазую женщину. И снова все внимание Константину.
— Могу ли я поговорить с вами как частное лицо? — спросила она. — Именно на это я и надеялась.
Спокойно выслушав ее, Константин наклонился слегка вперед и сцепил пальцы рук.
— Да, — произнес он. — Кстати, мадам Сория пользуется полным моим доверием.
Ассистент Константина мадам Сория. Та самая мадам Сория, с которой Айя беседовала по телефону и которой обязана тем, что попала сюда, хотя и с таким большим трудом.
Раскат грома сотрясает здание. Айя смотрит на Сорию. Ее зеленые глаза ничего не выражают.
Айя решилась.
— Плазма — моя, — сухо произнесла она. — И деньги нужны не кому-нибудь, а мне. Хотя сложившаяся ситуация лишена романтической окраски, и речь не идет о долге чести или тому подобном…
Она замолчала. Константин молча смотрел на нее. Под этим пристальным взглядом Айя чувствовала себя неловко, ей хотелось пошевелиться. С трудом, но все же она заставила себя сидеть неподвижно.
— Возможно, вы помните недавнее происшествие на Берсари-стрит, когда там появилась Огненная Женщина? — спросила Айя. — Несколько человек погибли.
— Так это были вы? — спросил Константин голосом, в котором отсутствовал даже намек на любопытство.
Мадам Сория снова звонко рассмеялась. Айя почувствовала, как все ее лицо залилось краской.
— Нет, — спокойно ответила она. — Но меня назначили в одну из групп, специально созданных в Службе Плазмы для поисков источника…
Айя сделала выразительную паузу.
— Так вот, я его нашла, — произнесла она, глядя Константину в глаза.
— Примите мои поздравления, — не без иронии сказала Сория.
Константин молчал и не сводил с Айи глаз.
Айя начала постепенно раздражаться. Константин ничего не делает, даже ничего не говорит, но вместе с тем заставляет ее раскрывать все новые и новые карты. Надо как-то вызвать его на разговор, заставить что-то ответить ей.
— Что бы вы сделали, митрополит, если бы нашли практически неисчерпаемый источник плазмы огромной мощности? — без всяких церемоний спросила Айя. — Этакую золотую жилу, о которой никто не знает.
Кажется, ее попытка вызвать его на откровенность не удалась.
— Что бы я сделал? — переспросил он. — Вопрос не в этом. Но предполагаю, что очень скоро мы узнаем, что вы сделали.
Кошка продолжает ходить за спиной и обнюхивать Айю. Девушка ощущает на себе ее влажное дыхание и с трудом заставляет себя не думать о приступах тошноты.
Отчаяние и безнадежность наполнили ее сердце.
