Когда мы вышли из приемной, Страйкер, встречавший нас за дверями, приподнял брови с видом приятного удивления. Может быть, подумал, что мы пришли к какой-то договоренности, или просто прониклись друг к другу симпатией, что его, похоже, только бы порадовало. Искренне. Значит, все-таки было у этой женщины какое-то другое лицо, только мне она его старательно не показывала. Я почти поверил в то, что ее и впрямь интересовала только моя реакция на прямую атаку, чтобы знать, чего можно ждать в дальнейшем.
На людях мы вели себя дипломатично. Я выразил намерение сопроводить ее непременно до ее судна, граница которого, к сожалению, являлась границей другой державы, и проникнуть туда с инспекцией не представлялось возможным. Но уж проследить лично, чтобы она не задержалась нигде по дороге и не перемолвилась с кем-либо лишним словом, я мог. Разумеется, перемолвиться с кем-то всегда можно и по удаленной связи, но это уже совсем другой разговор…
Никаких больше сложностей и эксцессов. Как будто теперь ей самой не терпелось поскорее убраться. Ни слова больше о ее детях не прозвучало, да никому, кроме нас и не следовало знать об этих родственных связях. Зато она выразила в присутствии посторонних сокрушение об Арли и его экипаже, которых она, не моргнув глазом, назвала национальным достоянием Республики, которой неимоверно горько его лишиться. Со стороны Денеба было не совсем по-дружески сманивать к себе лучшие умы и культурных героев. Я напомнил, что Лига — Республика предположительно демократическая, и не мне, представителю державы монархической, объяснять основы личной свободы ее граждан. Хотя, разумеется, и у нас государство просвещенное, и монарх никак не деспот, а лишь «гарант конституции». Она только притворно вздохнула — полностью отгородившаяся от всего, что произошло, будто все это была не она, и не с ней. Прощалась она с философской улыбкой. Разумеется, это тоже немного нервировало, догадками о том, что какой-то посторонней цели она, возможно, достигла, о чем мы еще не знаем. Нужно будет проверить немедленно после ее отлета, целы ли и здоровы все те, кого она желала бы вернуть. Но я вполне полагался на Вирема, да и на них самих. Главное, чтобы она убралась отсюда подальше. Она умела действовать на нервы даже тогда, когда ничего в действительности не делала.
И это наконец случилось — корабль оторвался от земли и плавно направился к своей стартовой позиции. Это было официальное отбытие, возвращение после которого без особого оповещения и новых запросов было неправомерно даже в случае аварии, хотя в последнем случае, конечно, все процедуры упрощались.
Теперь стоило уточнить то, что мне давно хотелось уточнить, и из-за чего я себя чувствовал будто на иголках.
— Вирем, у вас все в порядке? Никто не потерялся? Все целы?
— Да, разумеется, — голос Вирема звучал удивленно и настороженно — больше удивленно.
— Последите за порядком еще немного, хорошо? Я свяжусь с вами, как только смогу.
Появилась ведь еще одна проблема. И это только из известных — Страйкер. Как неудачно, что именно он помогал мне найти данные для другого дела. Мог ли он перемолвиться с ней о нем, ничего не подозревая, по дружбе, как он полагал? Может быть, задание показалось ему забавным и оттого достойным упоминания в ничего не значащей светской беседе. Конечно, оно и так не осталось бы надолго засекреченным, но сама свежесть впечатлений…
— Полковник, мне нужно с вами поговорить. Пусть кто-нибудь вас сменит. Мы можем пройти в ту же самую гостевую приемную, — они ведь созданы как раз для того, чтобы ничто в них сказанное не вышло наружу. Максимальная защита от всех прослушек.
— Конечно, сэр.
И я в который раз машинально задумался, откуда у нас столько общего с древней Британией? Древней не до степени конца пятого века, хотя тут как посмотреть… а этак на полторы тысячи лет попозже. Разумеется, лишь до определенной степени — кому-то когда-то, неоднократно на протяжении веков, хотелось вернуться к каким-нибудь давним традициям. На деле настоящей преемственности тут не было никакой. Только тяготение к определенным стилям, моде, легендам, ставшим исключительно символическими воспоминаниям о Земле, подсознательное стремление к которой становилось тем более жадным, чем невообразимее становились отделяющие от нее пространства и случающиеся надолго периоды глухой изоляции разрозненных колоний, прежде чем они развивались достаточно для того, чтобы между ними вновь восстанавливалась связь.
Страйкер удивился тому, что я пропустил его вперед, но не стал возражать. Его место дежурного за конторкой у дверей занял майор королевской космической пехоты Такер.
Здесь уже убрали. Не было ни вина, ни десертов, ни прочих отвлекающих внимание пустяков.
— Садитесь, пожалуйста, — предложил я.
— После вас, сэр, — не выдержал на этот раз Страйкер.
— Как пожелаете. — Я уселся в кресло, и он последовал моему примеру. — Я задам вам для начала самый невинный вопрос, — я улыбнулся, делая вид, что все это только шутка: — Не говорили ли вы случайно этой милой даме, с которой мы только что расстались, так, по-дружески, о том, что подыскивали для меня список покойных инженеров?
Страйкер коротко рассмеялся, впрочем, похоже, вполне искренне.
— Нет, сэр. Мне это как-то в голову не приходило.
Между тем, конечно, он был напряжен и насторожен. Я с показной рассеянностью кивнул.
— А не расскажете ли вы мне о ней побольше?
— Что именно? — Он отчего-то занервничал.
— К примеру, как и когда вы с ней познакомились?..
Его губы раздраженно сжались, а брови поползли вверх.
— Думаете, меня потянуло посплетничать? — со стороны было мало похоже на что-либо другое. — В политике не бывает пустых сплетен. Вы знаете, какие именно части она возглавляет?
— Вы имеете в виду департамент государственной безопасности?
— Именно его.
— Полагаю, вы хотите прочесть мне нотацию о том, как опасна неосторожность в общении с потенциальным противником? Не думаю, что меня можно сравнить с неразумным щенком, сэр, которому понадобились бы подобные нотации!
Резко, но естественно. Я тоже решил перейти в наступление.
— Да, возможно, в вашем случае выслушивать нотации уже поздно.
Страйкер дернулся, но сдержал еще более резкий ответ.
— Может быть, вы знаете что-то, что мне неизвестно? — сухо осведомился он.
Я подумал, прежде чем ответить.
— Да, пожалуй, что знаю.
Его плечи напряглись с непонятной готовностью к чему-то — может быть, просто со вниманием наклониться вперед, а может быть…
