Он почти впрямую признавал, что все операции дублируются и каждый шаг Марата с официальной разведслужбой контролируется людьми Филина, законспирированными даже от приближенных сотрудников, к каковым Корсаков себя относил. То есть он с профессиональными штатными работниками разгребал горящие угли, а кто-то выкатывал печеные каштаны. Было обидно, однако подобная многоуровневая структура, наверное, имела право на существование, поскольку задачи выполнялись слишком уж непростые, и это Марат понимал. Но вместе с тем, будучи себе на уме, думал, что побег с Роксаной он и в самом деле устроит как надо, по-настоящему, а там можно и посмотреть, возвращаться назад или перебраться в третью страну, например в Канаду.
Думал так и еще сам не верил, что это возможно.
После всех наставлений он спустился на первый этаж офиса и отправился в зону Д, где никогда еще не бывал и куда вход был ограничен: в пропусках существовал специальный значок в виде замысловатой латинской D, дающей право проникнуть за тяжелую, сейфовую дверь, охраняемую стражником в черной униформе. В общем-то, там Корсакову и делать было нечего: деление на литерные зоны было и раньше, в сгоревшем здании, строгий режим секретности был вынужденным – опасались утечки информации. Например, отдельно друг от друга сидели аналитики, молодые ученые, фабриканты, администрация. И разведслужба, возглавляемая Маратом, также имела свою литеру – М. Сотрудники гадали, в честь чего удостоились такой буквы, шутили: дескать, это отделение Моссада или разведки МИ6. А то, возможно, просто мужской туалет недавних советских времен. Но оказалось все проще – так обозначили из-за первой буквы имени Корсакова, для удобства.
По мнению сыщиков, призванных с Лубянки, в зоне Д заседали престарелые дебилы. Если присмотреться к аналитикам Оскола, эти бомжеватого вида, нечесанные и неухоженные бородачи чем-то напоминали недоразвитых, отрешенных от мира подростков…
Возле двери в зону Марата встречали двое в гражданском, перед которыми часовой униформист стоял по стойке «смирно». Оба вежливые, предупредительные, с манерами выпускников МГИМО, совмещенными с вертухайскими: вели по коридорам, как архангелы, чуть ли не повиснув на руках, не давали головы повернуть и осмотреться. Только в конце пути у них вышла заминка – велели подождать возле двери, за которой будто бы доктор работал с Роксаной. Один куда-то отлучился, а другой, удвоив бдительность, маячил перед лицом Корсакова, перекрывая собой обзор – чтоб лишнего не подсмотрел. Но это лишнее тут и явилось: верзила в черной униформе охранника почти тащил по лестнице из полуподвального этажа человека с очень уж знакомой лысиной и неузнаваемым от крови и опухлости лицом. Только по грязной, пыльной форме с единственным погоном на плече Марат определил – тот самый милицейский капитан, что выпроваживал задержанных из обезьянника. И почти следом за ним повели бойцов спецназа, что врывались в квартиру, – этих узнать можно было по стриженым затылкам, остальные части голов были словно в багрово-синюшных масках.
Марат увидел их мельком, поверх плеча своего стражника, но и этого было достаточно: похоже, в одном из подземных этажей зоны Д была пыточная изба, не иначе. Вероятно, через нее и пропустили весь милицейский наряд, засланный освободить заложницу на Заморенова, однако Корсаков испытал не чувство удовлетворения от случайно исполнившейся мести, а некий удивленный, приземляющий небесную зону Д испуг. Пытать милиционеров могли только за один грех – исчезнувшую гребенку Роксаны!
В орнаменте которой зашифрованы слова пароля…
А за что еще? Отнять гребень вполне могли, тем паче если узрели, что он золотой. Все остальное они проделали безукоризненно.
Это непривычное чувство испуга вновь взворошило прежние мысли – улететь сегодня же в Болгарию, а оттуда – в Канаду. Независимо, найдется гребенка или нет…
Бойцов спецназа провели наверх, и страж перестал мельтешить перед глазами. Корсаков сделал равнодушно-безразличный вид искушенного опера и поторопил:
– Скоро, нет? Где моя жена?
– Одну минуту, товарищ подполковник, – шепотом отозвался тот. – Готовим доктора психологически…
И верно, через минуту явился второй охранник и указал на дверь сразу за лестницей:
– Прошу сюда.
Марат вдруг оттолкнул стража, дабы войти в роль, и ворвался в комнату.
Подготовленный доктор в это время собирался делать укол, Роксана сопротивлялась, пыталась извернуться, помешать, однако не позволяли руки и ноги, привязанные к подлокотникам и ножкам кресла, – все производилось по личному сценарию Церковера. Прямо с порога Корсаков прыгнул вперед, молча подсек эскулапу ноги, уже влет добавил ребром ладони в кадык. И заметил, как оживилась Роксана, подавшись вперед. Проинструктированный доктор ненаигранно захрипел и укатился к стене, а Марат с треском разодрал липучие ремни, схватил ее за руку:
– За мной!
– Корсаков… – выдохнула агентесса, и распущенные ее волосы затрепетали, как крылья.
– Молчи!
За дверью один из провожатых сам наткнулся на его кулак и отлетел в сторону, второй ринулся вниз по лестнице.
– Бегом!
Они пронеслись коридором, и Марат стал задыхаться – сказывалась вчерашняя потеря крови. Часовой на входе в зону дернулся было перекрыть путь, но согнулся от удара ногой в промежность. Можно было добавить по шее, но силы таяли, деревенели мышцы, Корсаков просто столкнул его с дороги и повел Роксану к выходу из офиса, мимо пальм в кадках и фонтанов над водоемами с живой рыбой.
– Марат… – благодарно пролепетала Роксана, и тот оценил сценарий Церковера: старик все предусмотрел и рассчитал.
– Потом, – бросил он на ходу. – Идем спокойно, без спешки.
Охранник возле дверей будто бы ничего особенного не заметил, тревоги не поднял и козырнул. На улице Корсаков так же неторопко направился к автостоянке, сдерживая агентессу.
– Он меня мучил, – шепотом призналась она, доверчиво повиснув на руке. – Делал уколы, допрашивал и расчесывал волосы…
– Чем расчесывал?
– Массажной щеткой. Он извращенец!
– Сейчас все будет хорошо, – заверил Корсаков. – Не надо вспоминать.
– Я не могу не вспоминать!.. Ты меня спас! И я так благодарна!
Крылья ее расправились, взлетели – показалось, обнять хотела, однако лишь опахнула ветром. Марат открыл дверцу машины, стал усаживать Роксану на заднее сиденье, и тут она увидела пирамиду над черным обелиском, просвечивающим сквозь сетку.
– Рука! – воскликнула и вдруг испуганно затрепетала. – Черная железная рука!..
И попыталась выйти – Марат насильно затолкал ее в салон, закрыл дверцу и прыгнул за руль. Если доктор и вывел ее из сумасшествия, то лишь отчасти – глаза вновь заблистали безумством.
