В это время его заметил Мамт.
— Иди сюда! — закричал он. Затем он повернулся к воину, бывшему в центре внимания. — Вот пленник, каких никто раньше никогда не видел. У него лицо гладкое, как у женщины, и светлые волосы. Трога и Горфа он скрутил, как младенцев. Эй, ты, иди сюда! — снова приказал он фон Хорсту.
Когда пленник приблизился, воин пробрался сквозь толпу, чтобы взглянуть на него, и мгновение спустя они очутились лицом к лицу.
— Торек! — воскликнул фон Хорст.
— Ну и ну! — заорал человек. — Это Фон, разрази меня гром. Так это он скрутил Трога и Горфа? Не удивительно. Я могу справиться с ними обоими, а он может справиться со мной.
— Ты его знаешь? — спросил Мамт.
— Знаю ли я его? Мы друзья. Мы вместе сбежали из Басти, взяв с собой рабов.
— Друзья? — воскликнул Мамт. — Он чужак. «Укротители мамонтов» не заводят дружбу с чужаками.
— А он мой друг, и хороший друг, — отпарировал Торек, — поэтому он должен быть другом всего нашего племени. Он великий воин, ему можно позволить жить среди нас и взять жену из наших женщин, или же беспрепятственно идти своей дорогой.
Мамт мрачно нахмурился.
— Нет! — вскричал он. — Он чужой и наш враг, и он умрет, как все враги. Мамт берег его для малого каньона. Когда Мамт будет готов, он отправится туда.
Мамт все сказал.
Смертный приговор был вынесен, но фон Хорст не очень переживал, поскольку ожидал этого. Он с самого начала знал, что его пленение окончится смертью, если только ему не удастся сбежать. А когда именно это произойдет — в мире без времени не имело особого значения. Торек рассердился, но ничего не мог сделать для опасения друга, ведь Мамт был вождь, а его слово — закон. Он ворчал и жаловался втихомолку, но, когда пир начался, присоединился к остальным, и вскоре, очевидно, забыл о своем горе, наслаждаясь едой и напитками.
Фон Хорсту и Фрагу разрешили участвовать в празднике, и, попробовав немного предложенного напитка, фон Хорст заключил, что с ним и вправду все позабудешь. Напиток готовили женщины из смеси дикой кукурузы, разных трав и меда. Он был недурен на вкус, и такой крепкий, что мог свалить даже лошадь. Его пили вволю и мужчины, и женщины, хотя с разными последствиями. Некоторые стали болтливыми и веселыми, другие, напротив, вздорными и драчливыми; то в одном, то в другом уголке рощи вспыхивали потасовки. Некоторые вообще не пили, и фон Хорст заметил среди них Лотаи и Мумал. Грум, напротив, очевидно, любила выпить, и это обострило черты ее характера — она стала еще более воинственной, властной и самоуверенной.
Фон Хорст не без любопытства наблюдал, как она приблизилась к огромному мужчине и обхватила руками его шею — под влиянием выпитого подавляемые чувства вырвались на волю. Вид Грум, выражающей страсть, был смешным. Гигант грубо разомкнул ее руки и резко оттолкнул, да так, что она растянулась на земле. Грум мгновенно поднялась — настоящая фурия с искаженным от ярости лицом. Фон Хорст подумал, что она собирается броситься на столь нелюбезного кавалера, но вместо этого девушка кинулась к Мамту.
— Я хочу мужа, — взвизгнула она. — Я хочу Горга.
Мамт повернулся к великану.
— Что скажет Горг? — спросил он.
Итак, это был Горг. Фон Хорст вполне оценил этого малого и был рад, что ему не пришлось сражаться с ним ради столь «прекрасной» Грум. Горг был настоящим гигантом. Он, должно быть, весил около трехсот фунтов и поигрывал налитыми мускулами.
Горг громко загоготал.
— Жениться на самке тарага! — рявкнул он. — Я лучше женюсь на махаре.
— Ты слышала, — сказал Мамт. — Возвращайся на кароо и оставь человека в покое. Он не для тебя.
— Он для меня, — взвизгнула Грум. — У меня есть воин, который сразится с Горгом.
Все взглянули на Горфа, и последовал громовой раскат хохота.
— Давай, Горф, — закричал воин, — покажи нам, как ты задашь Горгу, только не убивай его. — Горг шумно захохотал. — Давай, Горф, — продолжил он. — Если ты меня победишь, я заберу Грум, и не стану упрекать тебя за то, что ты хочешь от нее избавиться.
— Она выпила слишком много тумала, — прорычал Горф. — Я никогда не обещал сразиться для нее с Торгом, Горг мой друг, я не хочу его обижать.
Это вызвало новый взрыв хохота, а на взгляд Горга, ситуация была так забавна, что он начал кататься по земле, рыча от восторга. Грум ничего не сказала. Несколько мгновений она молча смотрела на Горга и Горфа, а затем повернулась к Мамту.
— Я не сказала, что Горф будет сражаться с Торгом.
Горф трус. Он ни за что не будет драться, если есть возможность увильнуть. Здесь находится настоящий мужчина, который сразится с Горгом, он сделает это прямо сейчас.
— Кто он? — спросил Мамт.
У фон Хорста засосало под ложечкой. Он знал, что за этим последует.
Грум толстым грязным пальцем указала на него.
— Вот он, — громко закричала она.
— Он чужестранец, — возразил Мамт, — как же он может сражаться за тебя?
— Но ведь никто другой не будет, — заметила Грум.
Мамт покачал головой, но едва он открыл рот, как Горг сказал:
— Пусть он сразится со мной. Это кароо, и нам надо бы развлечься.
— Ты обещаешь не убивать его? — спросил Мамт. — Я берегу его для малого каньона.
— Я не буду его убивать, — пообещал Горг.
Фон Хорст подошел к ним.
— Если я возьму над тобой верх, — спросил он, — ты возьмешь Грум в жены?
— Так принято у нашего народа, — сказал Мамт. — Ему придется взять ее, но ты его не победишь.
— Ну-ка, давай! — заревел Горг. — Дайте мне сразиться с ним!
— Как мы будем бороться? — спросил фон Хорст. — Есть ли какие-то правила?
— Вы должны бороться, как звери, — объяснил Мамт. — Вы не можете использовать ни оружие, ни камни, ни палки. Вы будете бороться, пока один из вас не сможет продолжать или не сдастся.
— Я готов, — сказал фон Хорст.
— А ты, Горг? — спросил Мамт.
Горг беспечно и презрительно расхохотался.
— Да, — объявил он.
— Тогда сражайтесь, — скомандовал Мамт.
Зрители собрались вокруг соперников. Горг был в прекрасном настроении. Отчасти, причиной этого был выпитый тумал, ну и, конечно, легкие победы, одержанные в прошлом. Он со своими друзьями отпускал шутки по адресу фон Хорста и Грум. Шутки эти были довольно грубыми, но чрезвычайно всем нравились — всем, кроме Грум. Она была в ярости.
— Подожди, я до тебя доберусь, — визжала она. — Ты пожалеешь, что вообще родился на свет.
Фон Хорст ухмыльнулся, представив себе, что за жизнь будет уготована Горгу, если он проиграет. Смерть и та казалась краше.
