— Что тут происходит? — внезапно раздаётся рядом грубый мужской голос.
Я оборачиваюсь с телом неизвестной мне девушки на руках и вижу перед собой того самого лейтенанта в БПМ, который так пристально наблюдал за мной. Он всё так же беспечно разъезжает с откинутой башней своей боевой машины.
— Жива? — он с интересом смотрит на девушку.
— Нет, сэр, — я с сожалением качаю головой.
— Тогда какого хрена ты с ней возишься, инженер?
— Простите, сэр…я…я, просто не могу — мне срочно нужно улететь…
От такой наглости лейтенант сначала теряет дар речи, а, затем, на глазах багровеет.
— Да что ты себе позволяешь, тварь! Ты даже не солдат! Ты — никто! С этой работой может справиться даже баба! Ты даже не проходил обязательного обучения пилотирования среднегабаритной техники, а уже клянчишь себе увольнительную?! Да ещё в военное время?!
— Вы не поняли, сэр… — в моей голове начинается какой-то непонятный сумбур. С одной стороны, я уже жалею о собственных словах, с другой, понимаю, что действую правильно.
— Это ты не понял, сосунок! Если ты находишься внутри этой игрушечной херовины и не участвуешь в боевых операциях, это вовсе не показывает твою избранность! Как раз наоборот — это значит, что, по сравнению с остальными, кто собственной кровью платит за лишний клок земли, отвоёванной у врага, ты — самое обычное дерьмо! Которое, к тому же, даже с собственной работой справиться не в силах…
Поразительно, но на этот раз я не только успел вовремя обуздать уродливого демона, так радостно рванувшемуся к свободному плечу, но и, связав по рукам и копытам, заткнуть кляпом его поганый рот, выбросить за грань моего измученного сознания…
Не говоря ни слова, я протягиваю лейтенанту тело девушки, отчего тот резко замолкает и, ничего не понимая, перехватывает у меня лантийку.
— К сожалению, вы даже не знаете, насколько вы неправы, сэр… — с этими словами я разворачиваюсь и направляю машину в сторону бараков. На сколько я помню, в одном из ангаров — на экстренный случай — всегда располагалась парочка компактных ММИ4*. Что бы там ни говорит лейтенант, а я прошёл не одну программу скоростной подготовки и поднять в воздух истребитель для меня составит труда не больше, чем привести в действие ставшую в последнее время почти родной, МИН.
Я включаю гусеничные блоки на полную мощность — дорога здесь довольно ровная, поэтому, добраться до расположения части мне удастся буквально за час. Да и половина заряда реактора этому способствует: осталось бы меньше двадцати процентов, пришлось бы скрипеть сервоприводами и трудолюбиво вышагивать в сторону склада с уже заряженными блоками…
Я досадливо сплёвываю и мысленно обзываю себя самыми последними словами — а, ведь, это был бы идеальный вариант. Не нужно было разбираться с лейтенантом. Пришлось бы потерпеть всего три с небольшим часика и вполне обоснованно смениться для установки нового реактора. Правда, не факт, что после этого чудовищного видения я смог бы вытерпеть столько времени. А, даже если и смог — нашлись бы потом у меня силы на такой отчаянный шаг?
Что и говорить, но, в большей степени, мне помог случай…
Внезапно откуда-то сбоку доносится резкий визг трущихся друг об друга металлических частей и я резко торможу, хотя, логичней было бы, пожалуй, только увеличить скорость. Именно поэтому, я и оказываюсь сбитым с ног…вернее, с гусениц…неведомой силой.
— Ну что, мразь? Неужели ты думал, что можно вот так просто взять и уйти тогда, когда ты сам этого хочешь? — раздаётся уже знакомый голос.
Тут же перед глазами вереницей праздничных огней вспыхивают критические и просто опасные повреждения машины. Оранжевые огоньки сменяются красными, которые, в тоже время, смешиваются с кровью из разрезанного осколками забрала, лица. Судя по показаниям приборов, у меня была практически полностью разворочена спина — накопительный блок, привод усилителей и серьёзно повреждён правый манипулятор. По всей видимости, лейтенант, не долго думая, засадил по удаляющейся цели тридцатимиллиметровым снарядом на опережение. Пожалуй, мне весьма сильно повезло с машиной — МИНки были подготовлены даже к таким испытаниям — не даром инженеров, порой, забрасывали в самые горячие точки…
Я делаю попытку подняться, но лейтенант тяжёлой ступнёй БПМ давит сверху на мою машинку, едва ли не впечатывая её в землю. Почему-то первое, на что я обращаю внимание — это то, что башня его машины уже закрыта…
— Я не давал разрешение подниматься, сукин сын! Как ты вообще посмел?! Дезертирство всегда считалось самым диким и тяжёлым преступлением! Ты же поклялся победить врага — поклялся ценой собственной жизни!
— Да…а ещё я поклялся уничтожить всякого, кто посмеет встать на пути моей победы… — я не ору как он, но лейтенант прекрасно слышит мои слова а, потому, впадает в приступ ярости. Предчувствуя неладное, я включаю круговую пилу на исправном манипуляторе и начисто срезаю ступню его БПМа. Не успевший активировать гусеничный блок, лейтенант опрокидывается навзничь и, выругавшись, приводит в действие курсовые пулемёты по обеим сторонам центральной башни машины.
Я тоже мог бы активировать винтовку, но, вместо этого, выхватываю с бедра гидравлические ножницы и приставляю их к круговому шарнирному сочленению башни лейтенанта.
— На вашем месте, я бы не стал этого делать…сэр… — Сочленения как раз находятся на уровне шеи сидящего внутри человека, так что, надавив на ножницы, я имею все шансы начисто срезать его паршивую башку — сто двадцать мега Паскалей — это вам не шутки. Бедняга даже не успеет ни о чём подумать, как его голова выкатится из башни, словно орех из скорлупы.
В идеале, конечно…
С повреждённым приводом усилителей сложно обеспечить нужное усилие. Так что, остаётся надеяться только на то, что лейтенант пока не знает о нанесённых мне повреждениях. В крайнем случае, можно попробовать навалиться на ножницы всем весом моей машинки в падении — если лейтенант вздумает что-нибудь предпринять.
— Инженер, ты в курсе, что теперь единственный способ принять наказание за свои необдуманные действия — это незамедлительно умереть? Заметь, я не говорю даже о достойной смерти, потому что для тебя этот вариант уже неприемлем. Стоит мне только переключить частоту эфира или послать сигнал о помощи, как тебя уже не будет в живых! И я уверен — на штрафбат не стоит даже надеяться!
— Именно поэтому, вы и не совершаете глупых и необдуманных поступков, сэр? — смеюсь в ответ я.
— Что ты имеешь в виду? Объяснись?! — лейтенант уже был на грани срыва.
