Не осмеливаясь взглянуть на Хессет, он смотрел только на девочку. Но вопреки этой хитрости, он прекрасно представлял себе лицо ракханки: замкнутое, неодобряющее. Но, к его изумлению, Хессет, перегнувшись через стол, накрыла его руку своей, что означало ободрение, если не поддержку.
- У вашего Бога большие притязания, - спокойно сказала она.
И все же ему удалось улыбнуться.
- А я никогда и не искал легкой жизни.
Время послеполуденной стражи; Хессет и Йенсени спят в хижине, улегшись рядышком на одной лежанке. Котелок крепко заваренного чая висит над огнем. Дождь практически кончился, но небо затянуто тучами.
Дэмьен сидел у огня с чашкой горячего горького чая. Вопросы, заданные девочкой, потрясли его до глубины души. Не из-за смысла самих вопросов и даже не из-за тона, которым они были заданы. Но эти вопросы разбередили самые корни его существа, и без того уже тронутые сомнением.
"Или я становлюсь чересчур восприимчивым, чересчур чувствительным? Или водораздел между Добром и Злом стал в моем сознании настолько расплывчатым, что мне больше нет дела до того, где он в действительности проходит?"
Давным-давно на темном лугу Охотник объяснил священнику, какое именно воздействие произведет на него их союз.
"Я стану для вас самым тонко устроенным из всех существ на свете: стану цивилизованным злом, благородным и соблазнительным. Злом, которое вы терпите, поскольку нуждаетесь в его помощи, хотя само ваше терпение исподволь размывает устои вашей морали. Злом, которое заставит вас задуматься над тем, кто вы такой, причем задуматься над этим в самом фундаментальном смысле. Задуматься так, что водораздел между Светом и Тьмой расплывется и вы перестанете понимать, где Добро, а где Зло, и как они отличаются друг от друга".
Неужели это и на самом деле случилось? Неужели отношение Охотника к колдовству как всего лишь к орудию для достижения собственных целей постепенно передалось и ему, как незримая хворь?
И дело заключается не в Творениях как таковых, напомнил он себе, и даже не в колдовских манипуляциях чужой волей для достижения богоугодных целей. Каждый раз используя Фэа для решения стоящих лично перед тобой задач, ты вгоняешь лишний гвоздь в крышку собственного гроба, ты вносишь свою лепту в общий характер происходящего, в равной мере губительный для всех. И где тут проходит водораздел? Когда ты спасаешь собственную жизнь ради того, чтобы просто спасти ее, и когда ради того, чтобы и впредь служить Господу?
Когда-то у него не было на этот счет никаких сомнений. А сейчас былая уверенность его оставила. И хватило невинных детских вопросов, чтобы разрушить крепостные стены, которыми он обнес собственную душу, и оставить его наедине с растерянностью. Чтобы заставить его прислушаться к голосу совести.
Он отставил чашку в сторону. И уставился в огонь, словно в языках пламени могло проступить хотя бы подобие искомого ответа. Золотое пламя, жаркое и чистое. А когда в последний раз чувствовал себя по-настоящему чистым он сам? Когда в последний раз он ни в чем не сомневался?
Дэмьен закрыл глаза, вздохнул. Поленья трещали в печи.
"Черт бы тебя побрал, Таррант. За все... Но главное... за то, что ты прав".
- Это установленный факт, - провозгласил Таррант. - Неумирающий Принц единственное существо в данном краю, способное изменить ракхов так, как они здесь изменились. Еще один установленный факт: именно он организовал вторжение, приведшее к гибели протектора Кирстаада и к последующему уничтожению нескольких деревень.
Дэмьен резко посмотрел на Охотника, но тот уклонился от поединка взглядов. Сколько же деревень посетил посвященный в поисках пищи в протекторатах, в те часы, когда его не было с остальной группой? Они никогда не задавали ему этого вопроса, а задать, возможно, стоило.
- Отсюда вытекает, - продолжал Таррант, - что если у нас и имеется враг, то речь может идти только о Неумирающем Принце.
- А как насчет Калесты? - осведомился Дэмьен.
- Вне всякого сомнения, этот демон - союзник Принца и действует с ним заодно. Что делает любое прямое покушение особенно опасным.
- Точнее говоря, невозможным, - хмыкнул Дэмьен. - Именно так вы и говорили раньше.
Охотник пожал плечами.
- И каковы же наши шансы? - прямо спросила Хессет.
- Шансы четверки бродяг против властвующего монарха? Весьма ограниченные. - Охотник откинулся на спинку кресла, переплел на столе изящные пальцы. - Прямое покушение представляется самым простым способом, и у него имеются определенные преимущества. Но когда у тебя в телохранителях могущественнейший Йезу, опасаться покушения особо не приходится.
- Что тогда? - поморщился Дэмьен.
- Если отказаться от мысли собрать собственное войско или, в свою очередь, заручиться демоническим покровительством, нам следует ориентироваться на ресурсы, которые способна предложить сама эта страна.
- Вы хотите сказать: найти кого-нибудь, кто сделает дело за нас.
- Да-да, вот именно. Или поможет нам сделать это.
- Но если Принц находится под покровительством Йезу, то сквозь такую броню не пробиться и аборигену, - подчеркнула Хессет.
- В идеальном случае Калеста не сумеет распознать в нашем агенте врага. Но я думаю вовсе не о прямом покушении. Принц и сам могущественный колдун, возможно, он также является посвященным. Такие люди вечно вызывают зависть, которая иногда оборачивается насилием.
Дэмьен не сразу сообразил, куда он клонит.
- Вы говорите о восстании?
Охотник кивнул:
- Именно так.
- Революция? - По голосу Хессет было ясно, что она считает подобную возможность полностью исключенной. - Вы же сами говорили, что он правит этой страной уже много веков...
- Но всегда остаются недовольные, любезная Хессет. Всегда остаются и находятся такие, кто готов при первом же удобном случае взять бразды правления в свои руки. Так уж устроен человек. Чем могущественней тот или иной правитель, тем вероятней, что он сам уже посеял семена своей гибели. Надо только найти эти семена и помочь им прорасти.
- Но если его враги так глубоко затаились, они едва ли бросятся к нам лишь потому, что мы в них остро нуждаемся.
- Каждый разумный человек, планируя свергнуть властителя-колдуна, держит этот замысел в глубокой тайне, - спокойно отозвался Таррант. - И ни на какие наши уговоры он не клюнет... если ему не будет предложена помощь другого колдуна - по меньшей мере столь же могущественного.
- Вы говорите про себя?!
Таррант насмешливо поклонился.
- Но все равно остается Калеста, - напомнила Хессет. - Наверняка в случае любого восстания он использует свое могущество в интересах Принца и мятежники будут столь же бессильны перед его иллюзиями, как были мы. И что же тогда получится? Погибнем не только мы, но и целое войско бунтовщиков вместе с нами.
