Урас и Ирис с огромным интересом смотрели на экран бортового монитора, где с каждой секундой все отчетливее просматривались силуэты, а вскоре они увидели и их.
— Урас, это же люди! Немного не такие как мы, но все, же люди! На них есть даже одежда! Урас, это уже не те приматы, которых переселяли!
— Да, Ирис, это прародители нового вида землян, я в этом не сомневаюсь, но как сказала бы доктор Хайли, только после взятия образцов можно сделать окончательные выводы. Так что спускаемся, нам предстоит очная встреча с некоторыми представителями новых землян.
…катер замедлил скорость и опустился на соседней полянке от стоянки древних людей. Ирис хотела пойти с Урасом, но он настоял на том, что катер без присмотра оставлять нельзя. И Ирис, немного огорченная решением мужа, но согласная с лидером, уселась в кресло пилота, чтобы лучше следить за происходящим через монитор.
Урас с сумкой биологов-исследователей и направился к костру. Он уже слышал гортанные звуки, издаваемые человекоподобными существами. Звуки уже не напоминали выкрики обезьян, дикари пытались осмысленно общаться между собой, что не могло не радовать Ураса. Но волнение он испытывал, а вдруг, что-то в их развитии пошло не так, и у них нет необходимой совместимости с ними. Урас осторожно подошел к поляне. Укрытый от дикарей кустарником и вечером, Урас невооруженным глазом наблюдал за существами, которые могли стать родоначальниками новых людей на земле.
Возле костра, на котором жарилась туша козла, сидело около двадцати человекоподобных существ, среди которых были и самцы, и самки, и дети; никто из них не ел, хотя по исходившему запаху, Урас определил, что мясо уже готово. Они кого-то ждали. Урас не стал торопиться и решил тоже подождать, ему было интересно. И вот к костру со стороны достаточно высокой сопки (возможно, там у них находилась пещера) вышли два представителя племени, один из них имел такой же наряд, как и остальные соплеменники, — подвязанную шкуру темного цвета, а вот второй явно выделялся из своих собратьев: на нем была надета светлая, почти белая шкура. Когда те подошли к костру, то все остальные встали. Дикарь в белой шкуре прокричал несколько странных слов-звуков, затем подошел к туше и руками оторвал большой кусок мяса, следом раздались одобрительные возгласы соплеменников…
Урас решил действовать, посчитав, что все представители племени собрались возле костра на ужин. Он вышел из укрытия, и тут же был замечен дикарями, но они не успели даже встать на ноги, так как Урас поднял правую руку вверх, и необычная вспышка света ослепила дикарей, и те погрузились в сон. Прием, показанный Урасу Гором, безотказно действовал в трехмерии.
Не более пяти минут потребовалось Урасу, чтобы при помощи специального пистолета взять образцы крови у всех представителей племени; закончив необходимую работу, он помахал рукой Ирис, зная, что та внимательно за ним наблюдает. Он еще раз посмотрел на уснувших по его воле дикарей. Самцы были головы на две ниже его, а самки — на все три, и пропорции тела были еще далеки от идеальных форм. Лохматые неухоженные волосы, нестриженые, слипшиеся бороды, грязные лица, низкие лбы, мощные челюсти, запахи грязных тел и естественного туалета рядом с приемом пищи говорили о недостаточно развитом интеллекте дикарей. А вот лежащие рядом с ними копья с каменными наконечниками, свежая шкура козла, и предметы из камня, отдаленно напоминающие ножи, невыделанные, но высушенные и отбитые камнями шкуры, одетые на них, разведенный огонь, да и жареное мясо свидетельствовали о присутствии такого интеллекта, какого нет у других представителей Земли.
'Как же долго нас здесь не было! Какие перемены произошли на Земле! Мы вернулись, словно на другую планету, ничего не напоминает о прошлой цивилизации, о войне, о рассеивателях. Как же удивительно устроен мир! И сколько еще неразгаданного! Сколько тайн сокрыто от нас! А какой воздух, какой чистый воздух здесь в лесу! — Из раздумий Ураса вывел легкий хруст травы, еле уловимый, свидетельствующий о приближении опасного противника.
Урас обвернулся, неизвестный так же, как и он, приближался с подветренной стороны, и шаги его были почти не слышны и осторожны, как у опытного следопыта или охотника. Из крошечного наушника, прикрепленном к уху, раздался взволнованный голос Ирис, предупреждающий о приближении к нему большого, просто огромного кота.
Огромный пятнистый кот вышел на поляну, принюхиваясь и не понимая, почему недвижимы его враги. Запах крови козла манил к опасному месту, где горит огонь. И не позволял он себе ранее выходить до тех пор, пока не уйдут враги в пещеру, и лишь тогда доедал остатки еды. Но сегодня враги не ели, а может, уснули враги вечным сном, и больше не опасны ему. Голод толкал его идти вперед. Но что это? Один из них не спит, пошевелился, неужели он ошибся! Но остальные продолжали спать, а с одним из них он справится, как не раз уже справлялся с отставшими от племени. Он фыркнул с пренебрежением к тому, кто спрятался за кустами, и прыгнул…
Урас услышал пронзительный крик в своих наушниках, и испугался за Ирис, и готов был уже бежать к катеру, чтобы помочь ей. Но в этот миг огромный хищник выпрыгнул из-за кустов, летя по воздуху, оскалив громадные клыки свои, и выставив лезвия когтей для атаки. И ощутил Урас, как по телу пробежала волна силы, и увидел хищник, что не враг это его, а пламя, поглощающее языками своими деревья, лавина, сбегающая с вершины горы, поглощающая все на своем пути, ветер, вырывающий деревья с корнем… И упал хищник перед Урасом, и не смел он поднять своей головы от земли, ожидая участи своей, ибо бежать было бесполезно.
Урас подошел к большому коту, и приподнял его левой рукой за шкирку, поставив на ноги. И задрожал хищник, ожидая неминуемой смерти. А Урас подтолкнул кота в бок, чтобы убегал; очнувшийся кот прыгнул в кусты и долго еще бежал по лесу, пока не учуял знакомые запахи дома своего, и запрыгнул он на дерево, укрывшись в густых ветвях. И не хотелось ему больше идти на запах, идущий от стоянки врага своего.
— Глупый кот, — успокаивая Ирис, произнес Урас. — Перепугался, наверное, принял меня невесть за кого или за что, а может даже за смерть кошачью. Не смерть мы несем, а новую жизнь. 'Да, только сможем ли ею хорошо распорядиться, не принесем ли опять смерть и ужас всей природе. Если кот инстинктивно боится меня, то чует, наверное, разрушительную, страшную силу, скрытую во мне. Господи, не допусти нас до очередного безумия, огради нас от безумств, освети путь нам…'
