«ОБЪЕДИНИМ РАЗЛИЧИЯ!»
Это был один из самых популярных государственных девизов, его зубрили в школе и чуть ли не в яслях. Сложность выполнения его состояла в том, что правительство имело к началу Новой Эры намного больше различий, чем ему бы хотелось. А некоторые из этих различий, с государственной точки зрения, были просто нежелательными.
Как однажды сказал падре Коб Кабтаб: «Их неофициальный девиз: „ПОСРЕДСТВЕННОСТЬ СУТЬ ДОБРОДЕТЕЛЬ“. Если ты — ума палата, то опасен бюрократам. Тот, кто отрицает это, пусть сидит себе в дерьме!»
Выйдя в ближайший магазин купить себе кое-что из одежды, Дункан вернулся с дюжиной костюмов и сложил их на полку в уборной. (Они не заняли там больше шести квадратных дюймов.) Потом путешественники пообедали в ближайшей столовой, вмещавшей две тысячи посетителей одновременно. Здесь было полно народа, и не из-за особенности кухни, а потому, что она служила чем-то вроде местного клуба. Дункан огляделся и отметил про себя с десяток людей, похожих на органиков. Хоть они и были одеты, как простые горожане, на лицах их застыло презрительно-усталое выражение полицейского. «Плохие актеры», — подумал Дункан. Ни у него, ни у Сник не было того снисходительного превосходства, что являлось эманацией души органиков и насквозь пропитывало их плоть.
Вовсе и не правда, что «единожды коп — всегда коп». Или он обманывает себя? Нет. И даже если некоторые личности, формировавшие его персону, были достаточно законопослушны, то все остальные — были ярыми бунтарями. В настоящей и (как он надеялся) последней своей инкарнации он, конечно, был против правительства.
В час дня Дункан вошел в офис лидера мегаблока Франсиско Туппера Мина. Проторчав там более часа, он почувствовал, что с каждой минутой ожидания все больше накаляется. Но в конце концов августейшая персона удостоила его аудиенции. Коренастый, избыточно-мускулистый, бритоголовый Мин поднялся из-за стола, чтобы встретить посетителя по всем правилам этикета, и протянул ему свою мощную ладонь. Дункану понадобилось несколько секунд, прежде чем он понял, что хозяин предлагает ему поздороваться за руку.
Мин засмеялся. Голос у него неожиданно оказался довольно пронзительным.
— У нас в Лос-Анджелесе свои обычаи, гражданин Бивульф. Мы гордимся тем, что мы прогрессивны, так сказать, пионеры — всегда на переднем крае. Но кое-какие древние обычаи мы возродили. Зачем в наши дни бояться распространения болезней при рукопожатиях, если нечему распространяться? Ведь все эти поклоны и уставные приветствия слишком формальны. Пожимайте руки, ощущайте тепло человеческого прикосновения!
Дункан взял его руку и ощутил мощное пожатие. Мин словно намекал, что может переломать ему все кости, если захочет. Но Мин был слишком хорошим политиком, чтобы явно унижать будущего избирателя.
Дункану, прежде чем он сможет зафиксировать свой голос в компьютере, еще предстоит сдать экзамен на избирателя, и то лишь через шесть субмесяцев.
— У меня очень плотный график работы, но я стараюсь укладываться. Садитесь. Выпьете что-нибудь? Нет? Хорошо. Вы, я вижу, человек понятливый. Вы представляете, как я занят, и не хотите тратить мое время впустую, да и свое тоже. Благодарю за уважение. Сейчас у меня столько проблем и забот, что просто некогда поговорить с вами по душам. Вот погодите, я их растолкаю, и тогда мы с вами обязательно встретимся, чтобы обстоятельно побеседовать. Мне больше нравится знакомиться с жителями моего блока не по файлам, а с глазу на глаз. Видеть человека, а не данные на экране.
«Чушь, — подумал Дункан, — невозможно близко знать двести тысяч человек».
— Но пока я занят: сумасшедший поток иммигрантов, предстоящие выборы в лидеры блоков, а тут еще на носу Большой Эксперимент. Подробный список статей эксперимента будет поставлен на голосование через два дня, два субдня, конечно. Это…
— Большой Эксперимент? — переспросил Дункан.
Мин уставился на него так, словно не мог поверить в его невежество.
— Вы хотите сказать, что ничего не слышали о нем?
Дункан отрицательно покачал головой.
— Но о нем же днем и ночью рассказывают по всем каналам!
— Я давно не смотрел новостей. В столовой на экранах вроде было что-то об этом, но из-за шума я ничего не расслышал.
— Последнее время это идет по всем каналам новостей вторника, — повторил Мин. — Это настолько серьезный эксперимент, раз за него голосуют, что я даже не уверен, распространяется ли он на остальные дни.
— Что?
— Мировое и национальное правительство давно озабочено многочисленными жалобами на превышение надзора. По всему миру даже стали организовываться группы протеста. Но правительство, как вы хорошо знаете, очень бережно относится к правам человека.
Мин, как отметил про себя Дункан, говорил обо всем этом без тени улыбки.
— С другой стороны, гражданин Бивульф, благо человека для правительства превыше всего. И оно сомневается, что ослабление надзора может принести пользу гражданам.
«Распечатанная инструкция. Речь номер 10А», — подумал Дункан.
— И поскольку все претензии и нарекания были признаны необоснованными, то правительство решило подойти к вопросу с научной точки зрения и провести эксперимент, чтобы выяснить, к чему может привести ослабление надзора до среднего уровня. Но проводиться он будет не повсеместно, а всего лишь в нескольких городах. Лос-Анджелес — один из них.
— А по какой причине выбрали именно его?
Мин широко улыбнулся и неистово зажестикулировал:
— Потому что мы — один из самых прогрессивных городов в мире, конечно же!
Дункан удивился бы, если бы это было правдой. Для эксперимента правительство, конечно же, выбрало бы наименее либеральные города.
— Однако, — сказал Мин, — этот вопрос еще не решен окончательно. Сегодня проводится референдум. И если большинство избирателей проголосует против, эксперимент проводиться не будет.
— О! — сказал Дункан.
— Что вы этим хотите сказать?
— Всего лишь невольное восклицание.
— Я удивлен, что вы до сих пор ничего не знали.
— Откуда? — спросил Дункан. — Я же приехал из Нью-Джерси. Сомневаюсь, что во всем штате найдется город, подходящий для эксперимента.
— Это ничего не значит. Новости шли по всей зоне. В конце концов, вы должны были видеть их в поезде, если больше негде.
— Я не видел.
Мин мягко улыбнулся, глаза его потемнели, и он наклонил свою бритую голову на массивной шее к лицу Дункана.
— Вы же не один из тех, кто игнорирует телевидение? Каждый гражданин обязан следить за тем, чтобы быть хорошо информированным.
